Новая любовь Розамунды - Бертрис Смолл

— Только юноши хвастаются своей неутомимостью и готовы загнать себя до смерти, чтобы поддержать этот миф, — слегка улыбнувшись, заметил Патрик. — В мои годы мужчины уже знают пределы своих возможностей, хотя сегодня я удивил даже самого себя, любовь моя. Но это скорее всего твоя заслуга. Ты меня вдохновила.

— Тогда советую тебе унять свой пыл, милорд, потому что скоро тебе придется проводить меня к себе в комнату. Я совсем не соображаю, где сейчас нахожусь, — со смехом призналась Розамунда.

— Ты находишься в моих объятиях, где тебе и полагается быть, и я непременно провожу тебя до твоей комнаты, — пообещал Патрик. — Но прежде давай немного отдохнем, Розамунда.

Она согласно кивнула и закрыла глаза, чувствуя себя спокойной и довольной впервые за много месяцев. Вот что значит быть по-настоящему любимой! Если бы только остальные понимали, какое это счастье!

Они немного вздремнули, не размыкая объятий и наслаждаясь близостью друг друга. Наконец граф осторожно поднялся и оделся, а затем передал Розамунде ее одежду. Когда она привела себя в порядок, граф вывел ее из своей каморки в темные переходы замка. Через несколько минут они уже были у дверей ее комнаты. Жадно поцеловав Розамунду, граф повернулся и вскоре исчез, растворившись во тьме коридора.

Розамунда неслышно проскользнула в свою комнату. Энни дремала в кресле у потухшего очага. Она сразу проснулась, как только услышала шаги хозяйки.

— Я рада, что ты не беспокоилась, — сказала ей Розамунда.

— Лорд Кембридж заходил ко мне, миледи. Он сказал, что вы можете прийти очень поздно. — Энни поднялась с кресла, зевая и потягиваясь, и, выглянув в щелку между тяжелыми бархатными занавесями на единственном окне, сказала: — Скоро уже будет светать! Вы бы лучше ложились, миледи, если хотите хоть немного отдохнуть перед утренней мессой.

— Разожги огонь, — приказала Розамунда, — и согрей воды. От меня слишком пахнет мужчиной, и я не могу в таком виде показаться перед королевой. Да и в кровать не хотелось бы ложиться не помывшись.

Энни удивленно посмотрела на свою госпожу.

— Граф Гленкирк стал моим любовником, Энни, — без обиняков заявила Розамунда. — И ты не будешь обсуждать это с другими слугами, даже если они пристанут к тебе с расспросами. Ты поняла меня, девочка?

— Да, миледи, — ответила Энни. — Но разве это хорошо для такой приличной дамы, как вы? — не удержавшись, спросила она.

— Я вдова, Энни, и разве ты не была моей доверенной подругой, когда я была с королем? — вопросом на вопрос ответила Розамунда.

— То совсем другое дело, — возразила Энни. — Вы всего лишь подчинялись своему королю. И в том не могло быть никакого вреда, пока не узнает королева Екатерина или кто-то еще!

— Нет, Энни, это было не другое дело. Такой была вся моя прежняя жизнь, — возразила Розамунда. — Я делала то, что требовали от меня другие. Что они ожидали от меня. Однако теперь я собираюсь делать то, что хочу сама. Я буду жить только ради собственного удовольствия, а не ради других! Ты понимаешь?

— А как же лорд Клевенз-Карн? — не унималась Энни. — Вряд ли он возьмет в жены такую даму, которая готова задрать юбки перед первым встречным!

Розамунда отвесила Энни оплеуху.

— По-моему, ты забыла, с кем разговариваешь! Или тебе не терпится быть отосланной обратно во Фрайарсгейт? Учти, я сделаю это без труда, потому что на твое место найдется немало желающих, причем таких, кто будет держать рот на замке! А тебе я скажу то же, что сказала Логану Хепберну. Я не желаю снова выходить замуж! И не позволю принудить меня к этому силой. У Фрайарсгейта есть наследница и еще две ее младших сестры. Однажды я так выдам замуж своих дочерей, что знатность и богатство нашего рода приумножатся. Логан Хепберн мечтает о сыне. Ему нужен наследник для Клевенз-Карна. Вот и пусть ему рожает наследников какая-нибудь молоденькая девчонка, которая станет обожать его и будет ему преданной женой. Я не из таких женщин. Матушка нашего короля Генриха была моей наставницей и говорила, что однажды женщина должна выйти замуж ради семьи. Может быть, дважды, но не больше. А после этого, говаривала достопочтенная Маргарет, женщина имеет полное право выходить замуж по собственному усмотрению. Дядя Генри Болтон дважды выдавал меня замуж по своему усмотрению. Третий муж достался мне по решению короля. Теперь моя очередь делать выбор, и я выбираю свободу! Ты поняла меня, Энни? Теперь я буду жить ради себя!

— Да, миледи, — буркнула Энни с обиженным видом, потирая покрасневшую щеку.

— Хорошо. Теперь, когда мы с тобой договорились, ты готова служить мне без лишних вопросов?

— Да, миледи.

— Ну так ступай и займись делом, — приказала служанке Розамунда и присела на кровать, дожидаясь, пока Энни разведет в очаге огонь и согреет воду для умывания.

Какая это была ночь! Она едва успела прибыть ко двору, и сегодня, накануне Сочельника, ее переполняет счастье. Она понятия не имела, к чему это приведет, но, к собственному удивлению, обнаружила, что совершенно не испытывает страха перед будущим. За свои двадцать три года она впервые влюбилась по-настоящему и готова идти по этой дороге до конца, а потом… ну вот тогда она и будет думать, что сделает потом. А сейчас она собиралась жить настоящим, и все ее настоящее сосредоточилось в Патрике Лесли, графе Гленкирке.

Король Яков внимательно посмотрел на своего друга, графа Гленкирка.

— Черт побери, Патрик, у тебя такой вид, будто ты влюбился!

— А почему ты считаешь, что я не могу влюбиться? — спросил Патрик с улыбкой. — Или я не такой же человек, как все?

— Человек-то человек, но чтобы как все? Нет, Патрик, ты не похож на других. Ты был послом в Сан-Лоренцо. Это слишком значительная должность для незначительного землевладельца из горной глуши. Я сделал тебя графом, чтобы оказать честь герцогу Сан-Лоренцо. И ты служил мне верой и правдой, пока не случилось несчастье с твоей дочерью Жанет. После чего ты даже не соизволил дождаться моего разрешения, а просто уложил вещи и вывез семью обратно в Шотландию. Ты задержался при дворе ровно настолько, чтобы отчитаться передо мною, и снова пропал в горной глуши на целых восемнадцать лет. Ты до сих пор был бы там, не вызови я тебя обратно на службу. Я не знаю другого человека, настолько преданного моей короне и способного сделать это, Патрик. Ты всегда был моим другом, настоящим другом с самого начала — в отличие от многих других, кому я вынужден милостиво улыбаться и кого вынужден осыпать незаслуженными похвалами и почестями. Ты по-прежнему тверд и неподкупен. Ты человек слова. И я могу на тебя положиться.

— То же самое ты говорил мне, отправляя в Сан-Лоренцо, — сухо заметил граф. — И вдруг снова пожелал видеть меня при дворе. С чего бы это?

— Прежде ты должен признаться, кто эта леди! — Хитро прищурившись, король посмотрел на своего старого друга.

— Джентльмен не опускается до сплетен, как простая крестьянка, — отвечал Патрик с добродушной улыбкой. — Ты наделен завидным терпением, и со временем я тебе скажу, но не сейчас.