Повторение пройденного - Тамара Крюкова

Настя не успела договорить. Как только Антон встал обеими ногами в следы, экран озарился тусклым фосфоресцирующим светом, и на нём появилась надпись: «Портал открыт».

— Ничего себе! Прямо фэнтези. Слабо, сейчас сюда эльфы и гоблины попрут? — с воодушевлением воскликнул он.

— А слабо, из-за тебя канализацию прорвёт? Пошли лучше отсюда, пока ничего не случилось, — взвилась Настя.

Девочка не на шутку перепугалась. Здесь творилось что-то непонятное, чему она не могла найти объяснения. Ей хотелось как можно быстрее убраться из заколдованного места. Она ухватила Антона за рукав и потянула за собой. Он и сам немного струхнул, но любопытство было сильнее страха.

На экране возникла команда: «Введите дату» и высветились мигающие цифры, как на табло электронных часов.

— Жалко, у меня мобильник в куртке остался, — посетовал Антон. — Хорошо бы это сфоткать.

— Если обещаешь, что после этого сразу уйдём, я могу снять на свой, — пообещала Настя.

— Договорились, — согласился Антон, резонно рассудив, что лучше потом вернуться с Кириллом и обследовать всё без девчачьих ахов и вздохов.

Настя трясущимися пальцами полезла в портфель.

— Кстати, какое сегодня число? — спросил Антон.

— Семнадцатое сентября, а что? — ответила Настя и с ужасом увидела, как Антон набирает цифры. — Я тебя умоляю, ничего не трогай!

— Не вибрируй. Всё будет путём.

Завести время оказалось так же просто, как установить электронные часы. Сенсорный экран с готовностью откликался на малейшее прикосновение. Не успела Настя достать телефон, как на экране уже значилось: 17.09.2007. Под датой появилась надпись: «Выбор отсчёта: дни, месяцы, годы».

— Что бы это значило? — задумался Антон.

— Ты мне обещал! — всерьёз разозлилась Настя.

Она в ярости топнула ногой. На этот раз Антон решил больше не испытывать судьбу и безоговорочно сдался:

— Ладно, больше не буду. Снимай.

Он встал в позу и картинно протянул палец к экрану, словно его застали за работой.

Настя поймала Антона в объектив и нажала на кнопку. Внезапно между мобильным телефоном и экраном вспыхнула голубая молния. Разряд тока чувствительно ударил Настю в руку. Девочка вскрикнула и выронила телефон. Антон от неожиданности вздрогнул и ткнул пальцем в надпись «годы».

Раздался гул. Кабина завибрировала. Ребята хотели выскочить, но вместо этого застыли, прижавшись друг к другу. От кабины во все стороны по полу разбегались похожие на пунктирные линии сполохи, а вокруг неё мерцала и потрескивала статическим электричеством светящаяся завеса.

— Останови эту штуковину! — в истерике выкрикнула Настя.

— Как?!

Антон и сам перепугался не шутку. Что если он запустил взрывное устройство, и через несколько мгновений всё взлетит на воздух? Он обернулся к экрану, где, постоянно сменяясь, мелькали числа: 1987, 1986, 1985, 1984, 1983, 1982…

Антон импульсивно стукнул по экрану. Внезапно мельтешение цифр прекратилось. Ребята перевели дух.

— Фу, кажется, пронесло, — с облегчением выдохнул Антон, утирая со лба выступивший пот.

Настя нагнулась за мобильником и ахнула. Обугленный кусочек пластика ничем не напоминал мобильный телефон.

— Всё! С меня хватит! Смотри, что стало с моим мобильником? Сфоткать ему захотелось, — едва не плача, проговорила девочка.

— Я же не нарочно, — оправдывался Антон.

Ребята в спешке вылезли из злополучной пирамиды и, спотыкаясь в потёмках, бросились по тёмному коридору к люку. Свет фонарика испуганно метался по сторонам. Добравшись до металлической лестницы, Антон с Настей проявили чудеса акробатики и вдвоём взлетели вверх по ступенькам. Антон попытался отодвинуть чугунную крышку, но после пережитого страха слабость в руках не позволила даже приподнять её.

— Тяжёлая, зараза, — с досадой пропыхтел он.

Немного отдышавшись, они налегли на крышку люка вдвоём. Дело пошло веселей. Крышка поддалась. Поднатужившись, ребята сдвинули её в сторону.

— Свобода! — улыбнулся Антон.

Яркий солнечный свет заставил ребят зажмуриться. С непривычки солнце слепило, но после сырого подземелья было приятно ощущать его тёплые лучи на лице и вдыхать дымный запах осенних костров. Антон выбрался наружу, а потом помог вылезти Насте.

— У тебя нос в ржавчине, — хихикнула девочка.

— Ты на себя посмотри, — улыбнулся Антон.

Они рассмеялись. При свете дня происшествие казалось совсем не страшным. Впрочем, Настя не любила острые ощущения и радовалась, что загадочное приключение осталось позади. А Антону не терпелось поделиться своим открытием с Кириллом, и он уже планировал новую экспедицию.

Пока они бродили по подземным коммуникациям, наверху многое изменилось.

— Ни фига себе! Асфальт убрали, — удивлённо произнёс Антон.

— Качели поставили! — воскликнула Настя.

— Старьё какое-то. Где они их отыскали?

Антон вскочил на сиденье и начал раскачиваться. Петли недовольно заскрипели, и качели нехотя сдвинулись с места. Настя с осуждением смотрела, как Антон взлетает всё выше и выше.

— Ну хватит. Ты прямо, как маленький, — не выдержала она. — Пойдём, руки вымоем. И потом нас дома ждут. Все уже давно разошлись.

Антон лихо спрыгнул с качелей, и ребята двинулись к главному входу в школу. Пока они огибали здание, Антона не покидало ощущение, будто всё вокруг какое-то неродное. Вроде бы тот же двор и то же здание, и всё же что-то изменилось.

Внезапно Антона осенило: деревья были маленькими. Липовую аллею, гордость школы, зачем-то вырубили, а на место старых деревьев посадили новые, тоненькие хворостинки.

— Интересно, когда это они успели старые липы убрать? И кому они мешали? — возмутился Антон.

Необычно тихая Настя задумчиво спросила:

— Слушай, разве наша школа не розовая?

— Розовая, — подтвердил Антон и осёкся.

Здание было выкрашено в бледно-салатовый цвет.

— Глюки в натуре, — задумчиво проговорил Антон. — Но ведь это наша школа. Вот и номер совпадает.

Настя посмотрела на табличку и задумчиво произнесла:

— Не нравится мне это. Что-то здесь не так.

Ребята зашли в вестибюль, где их ожидали новые сюрпризы. Нарисованная на стене сцена из «Руслана и Людмилы» куда-то исчезла. Вместо нее висело красное знамя и стоял мраморный бюст Ленина.

— Смотри-ка! Чё за декорация? — опешил Антон, уставившись на пролетарского вождя.