Сова - Самюэль Бьорк

– А, так это про нее ты… – начал мальчик в круглых очках, глуповато запнулся и вдруг очень резво ретировался.

– Думаю, мне нужно налить еще, да, – пробормотал он, показав на свой стакан, и исчез.

– Про нее? Интересно, и что же ты говорил про нее? – улыбнулась Мириам.

– А, ну, знаешь, – сказало лицо, посмеявшись. – Кстати, у тебя красивое платье, приятно видеть здесь кого-то с хорошим вкусом.

– Спасибо, – сказала Мириам, сделав небольшой реверанс.

– Ну и? – спросило лицо.

– Что – и? – не поняла Мириам.

– Разве тут не слишком многолюдно?

– Да, слишком, – хихикнула Мириам.

– Я слышал, что тут рядом, в «Интернационале» подают хорошую «Маргариту», – улыбнулось лицо.

– Не думала, что когда-нибудь это скажу, – засмеялась Мириам, – но сейчас бы мне не помешало немного текилы.

– Так и сделаем, – подмигнуло лицо.

Он отставил свой бокал на стол и спокойно пошел перед ней к выходу сквозь шумную толпу.

Полицейский Юн Ларсен, в кругу друзей более известный как Карри, пытался открыть дверь в свою квартиру, но никак не мог попасть ключом в замочную скважину.

Он много раз обещал своей любимой бросить. Они долго копили деньги. Откладывали по две тысячи крон каждый месяц больше года. Она хотела на Фиджи. Три недели в раю. Пить экзотические коктейли с зонтиками. Купаться с разноцветными рыбками в лазурно-голубой воде. Отдохнуть от работы, которая ей на самом деле не нравилась. А теперь он опять все испортил.

Карри тихо выругался на самого себя, наконец смог засунуть ключ в маленькую скважину и запер за собой дверь так тихо, как только мог. Попробовал повесить куртку, но врезался в вешалку и теперь стоял, покачиваясь, и размышлял, стоит ли идти в спальню или сразу изгнать себя на диван. На нем он обычно спал, когда приходил домой таким, пьяным в стельку, не в состоянии убрать за собой, пустившим на ветер сбережения. Еще один вечер игры в покер, опять все проиграл, очень много проиграл. Он так хорошо держался весь вечер, но поставил ва-банк со стритом[4], а блестящие зубы на другом конце стола встретили его стрит-флешем[5], и все жетоны Карри вдруг сменили владельца. Ему просто нужно было напиться в дрова, разве она этого не понимает? После восьми часов за столом. Всю ночь играя как бог. Бросаясь вперед, когда надо. Повышая ставки, когда надо. Блефуя, когда без этого было не обойтись. Он играл хорошо, действительно хорошо. Сегодня Карри играет как настоящий мужик. Но в конце все пошло прахом. Минутный триумф, почти сорок тысяч в банке, он ни за что не проиграет их, это его вечер, наконец-то – и вот все закончилось как обычно.

Дьявол.

Он оперся спиной о стену, наконец снял ботинки, пошатываясь, зашел в гостиную и сосредоточил свое внимание на диване.

В последнее время столько всего произошло, разве она этого не понимает? Столько всего навалилось, и ему это нужно, немного свободы от всего. Фиджи – это ее мечта, коктейли – это неплохо, но разве обязательно лететь через весь мир, чтобы выпить? Почему не сделать этого дома? Он не особенно любит купаться и лежать на пляже, обычно обгорает после первого дня на солнце и сидит в тени оставшиеся дни. Карри даже рассердился на это. Вразвалку он дошел до белого дивана из «ИКЕА» и взгромоздил на него свое тучное тело. Положив голову на одну из подушек, он попытался натянуть на себя плед, но, так и не дойдя выше коленей, вдруг проснулся от телефонного звонка – он и не заметил, как уснул.

– Алло?

За окном был день. Тусклое октябрьское солнце светило в лицо, избежать реальности было невозможно. Опять он напился как свинья и просрал все накопленные ими деньги из-за чертова стрита против флеш-стрита.

– Ты проснулся?

– Проснулся? – пробормотал Карри, не в силах оторвать голову от подушки.

Мунк явно нервничал и был в очень плохом настроении.

– Мы собираем всех на общий брифинг, сможешь через час?

– В воскресенье?

– Ты в состоянии?

– Я… – начал Карри.

Во сне он пустил слюни. Почувствовал, что щека мокрая. Голова раскалывалась, и с языка с трудом шли слова.

– В офисе через час?

– Конечно, – пробурчал Карри. Ему удалось наполовину выбраться с дивана, прежде чем тело грубо напомнило о предыдущем вечере и заставило лечь обратно.

– Я только должен… сказать Сунниве… отменить воскресную прогулку… Мы собирались в горы, немного подышать свежим воздухом, но…

Карри осторожно огляделся в комнате наполовину раскрытыми глазами в поисках своей невесты, которой, судя по всему, не было дома.

– Прости, что нарушил семейную идиллию, но ты должен приехать, – сухо сказал Мунк.

– Что… произошло?

– Не по телефону. Через час, хорошо?

– Да, да, конечно, еду, мне только нужно… – продолжил толстый, страдающий от жуткого похмелья полицейский, но Мунк уже положил трубку.

Скрючившись, Карри добрался до кухни и принял три таблетки от головной боли, запив их целым литром воды. С трудом дошел до душа и стоял там, пока не кончилась горячая вода.

Он набирал входной код на доме 13 по Марибуэсгате, когда увидел приближающуюся Аннете Голи. Карри она нравилась. Достаточно спокойная, ничего из себя не изображает, но чертовски искусный полицейский адвокат, всегда прямая без всякой чепухи. И хотя некоторые думали, что она чересчур заискивает перед Миккельсоном и сделает все что угодно, чтобы получить повышение, Карри никогда не видел подтверждения этому.

– Привет, – сказала Аннете и прошла вперед него в лифт.

– Ага, привет, – пробормотал Карри.

Запах виски и сигар теперь отчетливо чувствовался, и Карри прокашлялся, чтобы прочистить горло.

– Длинная ночка выдалась? – спросила Аннете и криво улыбнулась из-под светлой челки.

– Нет… а что?

– От тебя пахнет, – сказала Аннете.

– Пропустил пару стаканчиков, не больше, – пробубнил Карри, ощутив, как все вчера выпитое просится обратно, когда лифт зашумел на пути на третий этаж.

– Так что случилось? – сказал он, выдавив улыбку.

– Девочка-подросток, найдена в Хуруме, – кратко сказала Аннете.

– Вот как, а есть… следы? – начал Карри, когда лифт доехал.

Аннете странно посмотрела на него, слегка покачав головой, и прошла вперед в офис.

Карри воспринял это как знак, что сегодня лучше держать рот на замке. Раскачиваясь, он зашел в столовую, налил себе большую чашку кофе и принес ее так аккуратно, как только мог, в переговорную.