Избранница стража мглы - Валерия Чернованова

— Только не переусердствуйте, — подавшись ко мне, сквозь зубы процедила девушка. — Моран не любит слишком назойливых.

— Буду иметь в виду. Спасибо, что поделились опытом, — отбила я пас и, копируя ледяную красавицу, холодно ей улыбнулась.

Пусть лучше скулы сведет от гримасы «радости», чем эта хищница догадается, как сильно меня задели ее слова.

Опаль тоже не спешила выходить из образа радушной знакомой, умело маскировала свои истинные чувства. Благо хоть советами больше не донимала.

Лишь не преминула позлорадствовать на прощанье:

— Хочется верить, что в лице маркиза вы найдете то, о чем мечтает каждая женщина, — любимого, которому с радостью отдадите свое сердце. Жаль только, сердце мессира де Шалона всегда принадлежало и будет принадлежать другой. — Девушка подняла бокал, словно собиралась произнести тост в мою честь. — А вообще, как уже сказала, чудесная помолвка. Наслаждайтесь праздником, Александрин. Пока еще есть такая возможность.

Увы, после всего услышанного наслаждаться мне резко перехотелось. Опаль ушла, оставив меня в растрепанных чувствах. Тревога снова упала камнем на сердце. А вместе с ней в душе поселилось и иное, доселе незнакомое чувство.

Что это? Ревность?

Проклятье, Моран! Мы еще даже не познакомились, а ты уже целую неделю успешно портишь мне настроение.

Главное, чтобы не испортил жизнь.

Праздник закончился далеко за полночь. Думала, сморенная усталостью, быстро усну. Но не тут-то было. Долго ворочалась с боку на бок в этой огромной чужой кровати, в которой запросто помимо меня поместились бы и Соланж с Лоиз.

В голову ядовитыми змеями вползали горькие мысли. Как долго они вместе? Что связывает их? Почему Опаль согласилась стать любовницей маркиза? На что надеялась?

Или надеется до сих пор?

Как будто мне Серен было мало, в которую, по слухам, его светлость до сих пор безумно влюблен. А тут еще и эта языкастая стерва! Которую я уж точно не собираюсь терпеть.

«Вот пусть на ней тогда и женится! А меня оставит в покое!» — зажмурилась, тщетно пытаясь прогнать сероглазку из своей памяти и снова испытывая жгучую обиду на стража.

В конце концов, измученная переживаниями, сумела забыться. Кажется, лишь на мгновение. Проснулась от тревожного ощущения чьего-то присутствия и стала судорожно вспоминать, заперла ли дверь перед тем, как лечь спать. Вроде бы запирала.

Но тогда…

Приподнявшись на локтях, испуганно вскрикнула, заметив вырисовывающуюся в темноте высокую фигуру. Зажмурилась на миг, надеясь, что мужчина в моей спальне — всего лишь галлюцинация, вызванная недавними переживаниями. Но мираж и не думал исчезать.

Поленья в камине почти догорели, и света угасающего пламени было недостаточно, чтобы осветить лицо незваного гостя. Луна, бесстыдно подглядывающая за нами в окна, серебряным контуром очерчивала силуэт широкоплечего незнакомца.

Скорее почувствовала, нежели увидела, как он пристально смотрит на меня. Этот взгляд, принизывающий, тяжелый, я ощущала каждой клеточкой своего тела. От него мурашки бежали по коже.

— Я не хотел вас напугать, — послышался голос, который вот уже несколько дней преследовал меня в снах.

Голос мессира стража.

— Но напугали, — сглотнув застрявший в горле комок, выдавила я и повыше натянула одеяло. — Что вы здесь…

— Хотел познакомиться, — прозвучал обескураживающий ответ.

Издевается? Явиться к незамужней девице ночью в спальню — это не желание познакомиться, а самое что ни на есть настоящее оскорбление ее чести и достоинства!

Но, видимо, мессиру стражу было плевать и на мою честь, и на мое достоинство.

Словно уловив ход моих мыслей, Моран вкрадчиво пояснил:

— Мы ведь помолвлены. Думал, жениху простят эту маленькую вольность.

— Вам лучше уйти.

— Подойдите ко мне, — приказал он, никак не отреагировав на мое желание выставить его за дверь.

Которую, точно помню, я запирала. Но вот он здесь.

— Или, если не хотите подниматься, я сам к вам подойду.

Прозвучало как угроза.

Поколебавшись с секунду, нерешительно откинула одеяло. Огляделась в поисках пеньюара, но тот, как назло, нигде не просматривался. Вздрогнула, когда ступни обдало холодом каменных плит, и сделала несколько несмелых шагов навстречу стражу.

Глаза быстро привыкли к темноте, и теперь я видела его задумчивую улыбку. Легкую щетину, темневшую на скулах, резко очерченные губы, нос, прямой, с едва различимой горбинкой. Короткие черные волосы и такие же черные, как сама бездна, глаза, неотрывно следящие за каждым моим движением. Наверное, так смотрит хищник за миг до того, как набросится на свою жертву.

Такой жертвой ощущала себя я.

Обхватила руками плечи, вздрагивая то ли от холода, то ли от волнения. А может, просто хотела прикрыть глубокий вырез сорочки, по которой в данный момент блуждал глубокомысленный взгляд стража.

Рассматривает так, будто оценивает свое приобретение — не переплатил ли.

Наверняка товаром я для него и являлась. Покупкой, спонтанной или, быть может, запланированной. А вот насколько выгодной, оставалось пока под вопросом.

Замерла посреди комнаты, не решаясь еще больше сократить разделявшее нас расстояние. Этот мужчина, потомок древних морров, излучал такую мощь и силу, такую властность, что я вдруг почувствовала себя перед ним совершенно беззащитной. Мелкой букашкой, которую Моран мог при желании запросто раздавить и даже этого не заметить.

— Вы меня боитесь, Александрин? — одними уголками своих идеально красивых губ усмехнулся маркиз.

— Вы заставляете меня нервничать, — призналась честно. Вздрогнула, когда страж, устав ждать, пока я к нему доплетусь, приблизился сам.

Попросил мягко:

— Подойдите к зеркалу. — Заметив в моих глазах недоумение и немой протест, вкрадчиво проговорил: — Мне очень жаль, что меня не было на нашей помолвке. И в качестве извинения хотел бы преподнести вам подарок.

— Думаю, за сегодняшний день я получила от вас достаточно подарков.

— Этот особенный, — загадочно улыбнулся де Шалон и встал у меня за спиной.

В высоком напольном зеркале, заключенном в резную раму, отражалась я, скованная оцепенением, и его светлость, расслабленный и безмятежный.

— Ваши волосы пахнут лавандой, как поля Гавойи, — прошептал он мне на ухо, опалив горячим дыханием чувствительную мочку, заставив напрячься еще больше.

Бережно убрал чуть спутанные после сна смоляные пряди и в считаные секунды справился с застежкой кулона. Темно-бордовый камень, словно напитанный кровью, в ажурной золотой оправе.