Память стали - Сергей Плотников

Пока начальница предавалась фантазиям (зрелище не для слабонервных, брр!), я внимательно осматривал агрегатный отсек, чтобы еще раз не опозориться. И что мне мешало заглянуть сюда вчера? К сожалению, мои познания в автомобильной механике ограничивались пониманием принципа работы двигателя внутреннего сгорания и узнаванием отдельных агрегатов. В моем ТТП-6-У опознавалась примерно половина, с учетом ранее подсказанной турбины. Вот это что за баллон, судя по виду, для какого-то газа… сжатого воздуха, может быть? Так, радиаторы охлаждения узнаю, вентиляторы с цепным приводом тоже. Вроде бы это называется вискомуфта… О, а вот это колечко мне тоже знакомо!

— Упс, — я вытянул из недр двигателя длиннющий щуп для контроля уровня масла. Абсолютно сухой, разумеется.

— Что, мотор масло сожрал? — хмыкнула вернувшаяся к реальности Кэтрин. — Такое бывает со старыми движками. Так и быть, поделюсь по доброте душевной… И это, турбину у нас в Релейке не продавай, тут нормальную цену никто не даст. Как-нибудь с караваном сгоняй в Новый Остпоинт, там у них еще остались последние рабочие вертушки. Обвешали их пулеметами на половину взлетной массы, говорят, в каждом вылете по полторы тонны патронов в птеров высаживают. Там твою турбину с руками оторвут…

— Ну ни хрена себе, Кэт! Новичок в городе только вчера появился — а ты его уже в рабство к себе подписала!

Если я просто развернулся на голос, то реакция хозяйки свалки меня впечатлила до глубины души. С такой фигурой от человека не ожидаешь подвижности мангуста: вот она стоит на танке, и вот уже внизу, с силой упирает здоровенный револьвер дулом в лоб одному из подошедших молодых парней, как один одетых в стиле «я крутой ковбой». И курок уже взведен.

— Эй-эй-эй, спокойно! — не делая даже попытки отстраниться, медленно поднял пустые руки говоривший. Его шляпа слетела с головы, но тесьма удержала ее за спиной, не дав упасть на землю. — Мы просто поздороваться подошли… Узнать, может, чем помочь?

— Вы, трое — спиной вперед к воротам, — холодно приказала начальница свалки, и типы, быстро переглянувшись, принялись выполнять приказ. Правда, без особого энтузиазма, но и не тормозя.

— Да что с тобой такое, Кэт? — решил выяснить удерживаемый заложник. — Мы ж к тебе и недели не прошло, заходили, нормально ж общались…

— У тебя, падаль, тогда было разрешение от города на свободное посещение любых муниципальных объектов. Но ваша лицензия три дня назад истекла, и теперь ты влез на особо охраняемую территорию незаконно. Смекаешь?

— Т-ц, и как только узнала, карга, — вроде как еле слышно, но на самом деле вполне различимо пробормотал пленник. И громче добавил: — Мои глубочайшие извинения, мэм, произошло досадное недоразумение! Нам уже передали наводку на следующую голову, просто не успели подписать проклятые бумажки…

— Вот как? — наклонила голову к плечу женщина. И тем же тоном приказала: — Раздевайся.

— Чего?

— Неповиновение представителю городской администрации при свидетеле…

— Этот залетный — свидетель?

— …уже поставленном на учет и заключившим контракт с городом…

Даже мне было видно, как напрягся палец на спусковом крючке.

— Т-ц! Подчиняюсь, только не стреляй!

Мужской стриптиз мне ни малейшего удовольствия не доставил. А Кэтрин не остановилась, пока не заставила мужика скинуть даже исподнее, и только после этого разрешила спиной вперед подойти к самым воротам. И только когда говорливый ковбой переступил условную черту — опустила оружие… и принялась деловито, используя ствол револьвера как палку, перетряхивать чужие вещи. И очень быстро нашла, что искала.

— Ключи от моих ворот, — с мрачным удовлетворением продемонстрировала она мне связку. — И еще от кучи городских помещение и территорий. Вот как они сюда попали.

— Створки были открыты, дура! — прокричал ей от забора раздетый вторженец.

— В суде послезавтра расскажешь, — крикнула она ему в ответ, заставив раздосадовано сплюнуть и отправится догонять своих дружков.

— Охотники за головами, — прокомментировала специально для меня Кэт. — Шваль та еще. За ворота нос ни-ни, а вот как к честному человеку прицепиться там, где он считает себя в безопасности — так запросто. Заявились сюда с пачкой листовок из других городов. Сначала только новичков щипали, даже вроде поймали кое-кого из розыска. Но тут осмелели, видать, решили, старик Шон им благоволит. Шарились у меня по свалке два дня, тыкая в нос своей лицензией, типа прячущегося преступника искали. А я потом кое-чего не досчиталась. А этому говну еще и из моих налогов платят за грязную работу! Ну ничего, выступишь за меня свидетелем на суде — и выкинут их наружу! Правда, скоро опять какая-нибудь шайка прибьется, но, может, эти менее борзые будут…

Хозяйка свалки нахмурилась, потом кивнула сама себе:

— Вот что, я пойду, бумаги помещу в архив, сама, лично. Так оно надежнее будет. И сразу в суд заявку подам, нечего подонкам фору давать. А ты приступай к работе, как намечено, сейчас я тебе масло выдам. А, и да, где твое личное оружие?

— В лесу… так получилось, я много чего потерял, — опять стараясь не врать, уклончиво ответил я. Это да, у Славика осталась моя сумка с цивильной одеждой для города и все мои документы. К счастью, тут ни паспорт никому не был нужен, ни права.

— Плохо, — укорила меня Кэтрин, и вернулась не только с жестяной канистрой масла, но изрядно заржавелым револьвером, калибром поменьше той ручной гаубицы, что она таскала с собой в кобуре. Пистолет выглядел потертым и изрядно попользованным. Пяток патронов начальница ссыпала мне прямо в подставленную ладонь.

— На крайний случай. А так — из танка ни ногой, пока не вернусь, — предупредила она меня. — Держи при себе, отдашь как что получше купишь. И про кобуру не забудь.

В какое милое местечко меня занесло, просто прелесть.

«Какой же нормальный мужик не любит оружие?!» Эту фразу я слышал множество раз от разных людей (женщины обычно произносили ее с иронией), и, каюсь, сам повторял. Однако, как оказалось, оружие оружию рознь. Как офигенно подержать в руках на выставке вооружений новенький автомат, весь в обвесах, или попускать слюни на целиком состоящую из карбона и крутизны супер-снайперку для рекордных выстрелов на четыре километра! Или вот прадедушкино охотничье ружье — еще курковое, помнящее черный порох, бережно вынутое из сейфа и завернутое в три слоя фланели для сохранности, оно вызывает глубокое благоговение и чувство связи времен…

…От выданного взаймы револьвера незримо разило кровью, разлитой из некрасивых, совсем не киношных ран, металл отдавал холодом прозекторских столов, а деревянные, наполовину стертые накладки на рукоять на ощупь ощущались крышкой гроба. Твоего или противника — это как повезет.

Инструмент. Прошедший через множество рук, как молоток на стройке, причем отношение владельцев к нему на всем протяжении срока службы было именно такое: утилитарный предмет, который не жалко. Об этом говорили многочисленные царапины на корпусе и разболтавшийся механизм откидывания барабана, который никто не удосужился затянуть, даже хозяйственная Кэт. Вот только этим инструментом не закрепляли доски, не укладывали кровлю, а убивали и калечили людей. Буднично. Без особых эмоций. Как гвозди забивали.