Игры виновных: сезон первый - Р. С. Кириченко

— Без проблем, братишка.

Они вошли во двор. Первым их встретил смех, доносящийся слева. В беседке находилось человек семь, они что-то оживлённо обсуждали и в буквальном смысле ржали.

«Видимо, это курилка, — подумал Саша и улыбнулся, поглядывая на Пашу, — если он снова потеряется, то, кажется, я знаю, где его искать».

По правую руку находился небольшой фонтан в форме медведя, усевшегося на камень и пытающегося поймать рыбу, в то время как основной поток воды пробивался между лапой и выпрыгивающей из воды рыбой. «У здешних хозяев есть вкус, — отметил для себя Саша и, посмотрев на кусты, выстриженные в форме ёжиков (хотелось верить, что это ёжики, а не отсутствие креативности), добавил: — А вот садовник не очень».

Всё происходящее здесь напоминало ему американские студенческие тусовки из молодежных фильмов, когда местная команда футболистов вместе с их чирлидершами устраивает вечеринки дома у капитана команды, когда они все напиваются, тусуются, громко играет музыка, всё это снимают на видео, когда кого-то из перебравших алкоголя девочек несут в комнату на второй этаж, когда осмелевшие неудачники пытаются попасть на эту тусовку, чтобы казаться крутыми, но их не пускают на порог — или, что хуже, если им удается всё-таки попасть в помещение, они оказываются пойманными членами команды, которые, в свою очередь, уже знают, как унизить таких, как они.

Саша смотрел на всё это, не сдерживая улыбки, и тихим голосом произнёс:

— Лишь бы всё не закончилось как в фильме «Проект Х».

— Что ты сказал? Я не расслышал, дружище, — осматриваясь по сторонам, спросил Паша.

— Я говорю, лишь бы всё не закончилось как в фильме «Проект Х», помнишь такой? — ответил Саша уже чуть громче.

— Конечно помню, дружище! — Паша хлопнул его по полечу. — Твою мать, так ведь будет даже ещё круче. Запомнишь свой день рожденья! — Паша широко улыбнулся.

— Братишка, понимая, какое влияние имеют хозяева этого особняка, мне бы не хотелось, чтобы это был мой последний день рождения, — копируя его улыбку, ответил Саша.

— Ладно, зайдем-ка мы поглубже, — подытожил Паша, взяв друга за плечо и потащив в помещение.

Они шли не спеша по не очень широкому коридору, что-то типа удлинённой прихожей. Паша то и дело с кем-то здоровался, интересовался их настроением и делами в целом, некоторым девушками целовал руку — видимо, им нравился этот высокий коротко стриженный парнишка с синими, как глубины океана, глазами, шикарным (пусть иногда неуместным) чувством юмора и отличным вкусом в одежде. Видимо, да, нравился, раз уж они так охотно подсовывали ему ручку для поцелуя, словно они банковские работники, пытающиеся всунуть страховку неначитанному клиенту.

Некоторым он представлял и Сашу. И конечно же, в своём стиле. Паша запрыгнул на небольшой столик, вытянувшись во весь рост, прочистил горло и встал в стойку, как истинный и неповторимый оратор:

— Эй, вы все, послушайте! — начал он. — Многие находящиеся в этом месте знают меня, а я знаю их. Я запрыгнул сюда не просто так. Если честно, мне просто осточертело говорить одно и то же. Для начала вы все должны взять в руки вот такие стаканчики, — он поднял вверх руку и показал всем бумажный стаканчик красного цвета. Выждал пару минут, убеждаясь, что большая часть стоявших повторили за ним.

Саша нервно потрепал его за брюки, как бы намекая, что всё это ни к чему. Но его друг, конечно же, не обратил на это никакого внимания.

— Итак! — продолжил Паша. — Сегодня у моего друга, брата, товарища, воспринимайте как хотите, очень важный день! Нет, он не лишился девственности, — подчеркнул он, когда в зале кто-то что-то прокричал. — Тем более сзади! Молодой человек, кажется, вам нужно выйти, — сквозь смех ответил Паша на тот очень неэтичный вопрос и продолжил: — Так вот, очень важный день. У него сегодня день рождения! Сегодня ему исполнилось двадцать лет!

В зале поднялся шум, начали аплодировать и выкрикивать поздравления. Саша, кажется, немного покраснел от смущения, а Паша продолжал:

— Так давайте же поднимем и осушим бокалы! За тебя, братик, за Сашку! —

Договорив речь, он запрокинул голову и влил в себя всё, что находилось в бумажном стаканчике.

Кто по одному, кто по двое подходили и поздравляли именинника: хлопали по плечу, лезли обниматься, дергали за уши и растягивали щёки. «Я как будто к бабуле приехал», — подумал он.

Паша спрыгнул со стола и пошёл общаться с кем-то из своих знакомых. Тем временем Саша, закончив получать поздравления, отправился искать уборную. На первом этаже поиски не дали результатов — не потому что там не было этой специально отведённой комнаты, а потому что не хотелось пролезать и расталкивать людей. Он поднялся на второй этаж, повернул направо и, наткнувшись на пару дверей, выбрал верную. Припарковав свой бумажный стаканчик на углу раковины рядом с тюбиком жидкого мыла, он взглянул на себя в зеркало и тяжело выдохнул. Его по-прежнему что-то тревожило, он не мог расслабиться, даже несмотря на представление Паши.

«Брось, это всего лишь сон», — нервно прошептал он. Затем снял свой лёгкий, тоненький черный пиджак, осмотрел со всех сторон белую майку на предмет смятости, или пота, или каких-нибудь других грязных точек. Всё чисто. Он посмотрел в свои тёмные карие глаза, чуть пригладил волосы (хорошо, что он носит короткую причёску, меньше возни) и, взяв напиток, вышел из уборной.

На этаже в паре метров от него послышался смех. Он доносился из-за двери угловой комнаты. Девичий, тоненький, заигрывающий с его слухом смех. Саша замешкался — желание и совесть начали борьбу между собой. Вдруг она там не одна… хотя навряд ли она смеялась бы в одиночестве. Или же одна, но не желает никого видеть, или она, может быть, со своим парнем общается по Facetime или «Скайпу» и врёт ему, что она дома, а тут он. Возможно, она с подругой, и они того… топят за нетрадиционные связи.

Шквал мыслей обрушился на него, мешая определиться с тем, что делать. Поколебавшись ещё минуту, он выпил залпом почти всё, что у него было налито, — Саша решил, что надо всё-таки оставить немного напитка на тот случай, если у него завяжется разговор, чтобы в определённый момент молчания (а такие случаются часто) было чем занять себя.

Он подошел к той двери, откуда доносился смех, пригнулся и попытался всмотреться внутрь сквозь замочную скважину. «Ну ты и извращенец», — сказала совесть. «Давай же, мужик, открывай, не томи», — подсказало желание. Как назло, скважина была прикрыта с той стороны. «Была не была» — и, решившись, резко ворвался вовнутрь.

Оказалось,