Виктор - Евгений Решетов

Пока же меня заботило лишь одно: станет ли одержимая преследовать меня или нет?

Нет, не стала. Она бросилась в автобус. Фу–у–ух. Прям фу–у–ух.

Я ещё быстрее помчался сквозь туман и мрак. А немногочисленные бесы принялись азартно атаковать меня. Благо, что все они отскакивали от «Духовной брони», как и предыдущий бесплотный уродец. Бесы оказались слишком хилыми для того, чтобы пробить моё умение. Хотя оно было всего лишь девятого уровня из четырнадцати возможных, где первый — самый сильный.

Но, к сожалению, мой магический резерв не мог похвастаться большим объёмом. Поэтому спустя всего несколько минут бега я почувствовал тянущую пустоту в солнечном сплетении. Всё, энергия почти на нуле! Скоро «Духовная броня» пропадёт. Твою мать! Успеть бы покинуть зону бесовского произвола!

И буквально через пару секунду я, как по заказу, с облегчением заметил границу прорыва. Всего в десяти метрах от меня мирно горел уличный фонарь. Он не вышел из строя, а это значит, что энергия прорыва не достигла его. Следовательно, и бесы сюда не сунутся.

Я вихрем преодолел это расстояние и от усталости упал возле фонаря на колени. Мой резерв к этому моменту был совершенно пуст. «Духовная броня» исчезла, грудь ходила ходуном, а горящие огнём лёгкие работали точно кузнечные меха. В ушах же грохотал пульс. И я не сразу расслышал звуки бегущих ног и скрежет доспехов. Однако, когда расслышал, то тут же тревожно поднял голову и сквозь пелену пота, застлавшего глаза, увидел двух паладинов.

Они шустро мчались в направлении прорыва, который остался за моей взмокшей спиной. И паладины, как обычно, были облачены в тяжёлые стальные доспехи с напылением из золотого камня. Этот редкий минерал мог отразить прямое воздействие любой магии. Но именно что прямое. К примеру, пожар, устроенный магией огня, был бы им так же неприятен, как и мне.

А вот бесы паладинам были практически не страшны, поскольку они оказались снабжены амулетами из лунного серебра. К тому же, в их ножнах, закреплённых на спинах, покоились двуручные мечи из сплава с добавлением этого же чудесного металла.

Но вас, наверное, интересует, как люди могут орудовать такими тяжёлыми мечами, да ещё в столь толстых доспехах? Ответ прост: паладины умели управлять аурой. Она позволяла им заметно усиливать свои физические возможности.

Жаль, магам подобные опции были не доступны. Тут либо одно, либо другое. В мире ещё не родился тот человек, который обладал бы и магией, и аурой.

Между тем ко мне с грохотом подскочил один из паладинов и беспардонно схватил за подбородок. Рывком запрокинул мою голову и уставился на меня внимательными зенками с расширенными зрачками. Его глаза смотрели на меня сквозь толстое лицевое стекло шлема.

Паладин быстро убедился в том, что мои белки не окрашены в чёрный цвет. И отрывисто рыкнул, покосившись на своего коллегу:

— Он не одержим, господин сержант.

Второй воин небрежно кивнул и проговорил не терпящим возражений голосом:

— Отвечай, юнец, что ты здесь делаешь? И не лги мне, иначе участь твоя будет прискорбной.

— Сей момент, господин сержант. Кхем… — кашлянул я, прочищая пересохшее горло. И следом быстро рассказал ему, что произошло: прорыв, мой побег. Но о магии, конечно, умолчал. Я же не дурак.

Выслушав меня, сержант пафосно бросил:

— Хоть ты и утверждаешь, что там больше некого спасать, но мой долг самому убедиться в этом.

После его слова паладины рванули в сторону прорыва, точно два железных дровосека.

А я встал на ватные ноги и порадовался тому, что сержанта не смутило моё враньё. Всё–таки та часть моего рассказа, в которой мне повезло улизнуть от бесов, попахивала фантастикой. Но паладин, видимо, списал мой удачный побег на везение. Ведь чего только не бывает в этом мире! Да и в моём родном тоже всяких чудес хватало. Например, люди, верящие в женскую дружбу…

Я вздохнул и поплёлся по улице, слыша нарастающий в тумане ритмичный звук. Это оказался броневик паладинов. Он стоял возле тротуара и порыкивал мотором. А за рулём сидел молодой парень, мой ровесник. Вероятно, послушник ордена. Он свысока глянул на меня нагловатым взором и снова уставился в конец улицы. А я плюнул на крыло броневика и пошёл дальше.

В глубине души я завидовал паладинам. Они всегда были в почёте, хотя и являлись простолюдинами. Среди них вообще не было аристократов, поскольку дети дворян всегда рождались без дара к управлению аурой. А всё из–за того, что аристократические рода из поколения в поколение пестовали магию. Вот у них и появлялись лишь дети с магическим даром.

Но магия в этом мире ценилась выше возможности управлять аурой. Да и по факту она была сильнее и разнообразнее.

Однако не вся магия давала своему владельцу хотя бы некоторый почёт и уважение. Менталистам, как я уже говорил, жилось несладко. Мы в большинстве стран находились под жёстким контролем государства. А в некоторых державах нас вообще казнили или изгоняли. Народ боялся того, что менталисты могут копаться в мозгах людей и заставлять их делать то, что им нужно.

Вот мне и приходилось скрывать свою силу, дабы не оказаться в каком–нибудь местном ФСБ. А то проторчу всю жизнь в сыром подвале, копаясь в мозгах вражеских агентов, террористов, заговорщиков, культистов или просто опасных преступников.

Бр–р–р, не люблю подвалы.

Я вернулся домой уже довольно поздно. Вручил обрадованному Люпену злополучную книгу виконта Крюмо и не стал никому рассказывать о том, что едва не погиб. Молча поднялся на третий этаж и проник в свою небольшую комнату. А та встретила меня сумраком и запахом чего–то кислого. То ли грязные носки так воняли, то ли протухло что–то.

Мой палец щёлкнул выключателем. И мягкий жёлтый свет сорвал с комнаты покров мрака.

Да, так и есть. На письменном столе обнаружилась тарелка со вчерашним недоеденным завтраком, молочной кашей. Я больше суток отсутствовал в особняке и за это время еда успела стухнуть. А убрать её было некому. Я всем запрещал входить в своё логово. Это была моя территория, к которой помимо комнаты ещё относилась гардеробная и ванная. Вот в последнюю–то я незамедлительно и направился.

Повалялся в горячей водичке, наполнившей бронзовую ванну на изогнутых ножках. А затем накинул на себя свободный халат и вернулся в комнату. Окинул её придирчивым взглядом. В углу стояла широкая кровать с резным изголовьем, на дубовом паркете лежали шкуры медведя и волка. А возле стен прикорнули книжный шкаф, трюмо, тумбочка с пузатым чёрно–белым телевизором и письменный стол. На последнем красовался печатная машинка и телефонный аппарат с накладками из пожелтевшей слоновой кости.

Не люкс, конечно, но жить можно. И желательно жить без вони.

Я взял тарелку, отдёрнул тяжёлую бархатную портьеру, открыл окно и вывалил в темноту проулка остатки завтрака. Пара оголодавших кошек смутными тенями накинулись на угощение. Они явно мысленно восхваляли дары, посланные им с небес. Плюсик мне в карму, а то сейчас кто–нибудь обязательно скажет: свинья, свинья… Не свинья, а благодетель.