Виктор - Евгений Решетов

Вероятнее всего, я попал в тело какого–то беспризорника, жестоко избитого и брошенного подыхать. Были ли у него родственники или друзья? Не знаю. Я никогда не пытался разыскать их. Просто жил, стараясь не думать, что занимаю чью–то тушку с погасшим разумом. Благо, память бывшего хозяина тела никогда и никак не проявляла себя. Так что шизофрения мне не грозила.

Я покинул особняк учителя в не самом лучшем расположении духа.

На улице же продолжали властвовать туман и сумерки. По–моему, они стали ещё гуще. Уличные фонари превратились в размытые жёлтые пятна, которые словно висели в этом киселе. А все звуки стали в разы глуше.

Ну и погодка. Прям Сайлент Хилл какой–то. Да и время для визита не самое урочное. Однако надо Витя, надо.

Я зябко поёжился, поднял воротник сюртука и потопать в сторону автобусной остановки. А она была совсем неблизко. В соседнем районе, где жили простолюдины.

Впрочем, я довольно быстро добрался до неё. Да и транспорт не пришлось долго ждать. Всего через десяток минут около меня остановился дребезжащий автобус, который напоминал старые советские жёлтые «глазастые» ЗИСы. Его двери открылись с ужасающим скрежетом, словно врата в Ад. Но я незамедлительно поднялся по ступеням в салон, пропахший соляркой и выхлопными газами.

Автобус тронулся с места. А я присел на засаленное сиденье возле мутного окна с вязью рун и скользнул безучастным взглядом по пятёрке пассажиров. Ими оказались хмурые работяги в кепках и с мозолистыми руками. Они наградили меня такими же безучастными взорами и снова погрузились в свои мысли.

Я же принялся глядеть в окно. А за ним бледно–красными тенями проплывали дома с трещинами на фасадах, ржавыми оконными решётками и пошарпанными дверьми. В таких домах ютились семьи рабочих, мелких торговцев и наёмных служащих. Но скоро автобус, следуя своему маршруту, окажется в квартале, который облюбовали дворяне средней руки. Туда–то мне и надо было попасть.

Пока же грузному водителю в форменной фуражке, видимо, стало скучно, и он включил радиоприёмник.

Тот сразу же стал коротко выдавать последние новости:

— По одному из графств Аквитании прошлась Чёрная чума. В Нормандии снова неурожай пшеницы. А австралийские переселенцы опять столкнулись с драконами, — и тут в трансляции появились отчётливые помехи. Они заставили меня насторожиться и взволнованно облизать губы. — Кх–х–х… королева Британских островов… кх–х–х… отправила на борьбу с пиратами… кх–х–х… Империя Ацтеков снова… кх–х–х.

Прочие пассажиры тоже занервничали. А трансляция и вовсе резко оборвалась, превратившись в поток хрипов. И каждый из тех, кто был в автобусе, знал, чем это чревато.

Прорыв бесов! Твою мать, кажется, сегодня точно не мой день! Шанс попасть в такую ситуацию был один к тысяче, как нарваться на девственницу старше восемнадцати лет. Но я умудрился вляпаться!

Между тем автобус несколько раз чихнул мотором и затих среди квартала простолюдинов. Точно прорыв! Он выводил из строя любую технику, огнестрельное оружие и прочие сложные механизмы. Но после окончания прорыва всё снова работало в прежнем режиме.

Неожиданно моим мыслям вторил голубоглазый парень с тоненькими крысиными усиками:

— Точно прорыв! Угораздило же нас! Они же редко случаются!

— Ага, — поддакнул лысый доходяга и громко сглотнул. — Хорошо шо автобус защищён рунами от бесов. Так шо без паники, братцы.

— По радио и ящику не было оповещений. Значится, антенны на крышах не уловили энергию, которая скапливается перед серьёзными прорывами. Следовательно, он будет слабым, — размеренно произнёс рябой мужик в робе фабричного мастерового. — Слабые–то прорывы невозможно отследить, потому–то власти и не могут о них предупредить горожан.

— Верно говоришь, — с явным облегчением сказал Голубоглазый. — Всего четверть часа придётся пересидеть, а то и меньше. Сдюжим.

— Угу, — угукнул Лысый, на котором поношенный сюртук сидел чуть хуже, чем на огородном пугале. — Маленький–то прорыв — тьфу и растереть. Бесы из него лезут слабенькие и длится он недолго. А вот средний или большой — этого ого–го! Я однажды видал телепередачу, так в ней рассказывали о прорыве, который поглотил целый городок! Хорошо шо это произошло где–то в Родезии, а не у нас.

Пассажиры закивали головами. Дескать, да, хорошо, что не у нас.

А я припал к стеклу и начал шарить взглядом по улице. По тротуару проползла увлекаемая ветерком газета. В доме напротив бледная женщина в чепчике со стуком захлопнула внутренние ставни. А ближайший к нам фонарь часто–часто заморгал. И буквально через пару мгновений лампочка с хлопком рассыпалась на сотни мелких осколков, блестящим дождём упавших на брусчатку. Тут же погасли фары автобуса. И этот клочок города накрыла кромешная тьма, в которой замелькали смазанные крылатые силуэты.

Бесы с тоскливым воем принялись носиться над улицей и шарахаться от окон с рунами. А я сидел на попе ровно и мысленно проклинал гадский мрак и туман. Из–за них моё болезненное любопытство осталось неудовлетворённым. Вашу мать! Я никак не мог чётко рассмотреть хотя бы самого завалящегося беса: заморыша там или стажёра.

Однако по телевизионным программам и фотографиям в журналах я детально знал, как они выглядят. Бесы были похожи на призрачных нетопырей (род гладконосых летучих мышей). Всё же мне хотелось вживую поглазеть на них. Но туман, темень… Тьфу.

Вдруг Лысый нарушил тягостную тишину, воцарившуюся в салоне:

— Эх, жаль, шо бесов не берёт никакое оружие, окромя выкованного из лунного серебра, а оно стоит дороже золота. Да и эти противобесовские руны, шобы работали должны быть как минимум на расстоянии в две ладони от человека. Прочие–то руны на амулетах малюют и носят, а эти так не хотят функционировать. А то бы было хорошо — нацепил цацку с рунами, кои бесов отпугивают. И те бегут от тебя, как чёрт от ладана.

— Верно, — выдохнул Голубоглазый, нервно облизав губы. — И жаль, что среди нас магов нет. Бесы–то побаиваются магию. Особливо магию света. Откуда они вообще взялись–то эти твари бесплотные?

— Умные люди говорят, что бесы лезут в человеческие города из иного мира, — важно произнёс Лысый и шумно шмыгнул.

— А церковники толкуют, что они рвутся к нам из самого Ада. В наказание за грехи наши. В полях–то прорывы не случаются. Они происходят только там, где живут люди. Много людей, — прогудел мастеровой.

— Ладно, хватит уже толковать о бесах, а то накаркаем беду! — спохватившись, протараторил Голубоглазый и суеверно поплевал через плечо.

— Никакой беды не приключится, — уверенно бросил Рябой. — Всё идёт, как должно. Скоро уже закончится прорыв.

Однако всё изменилось, когда из тумана раздался детский, горестный плач. Мастеровой тотчас страшно побледнел рябым лицом и громко сглотнул. А в его глазах загорелась паника.