Будни наемника - Евгений Шалашов

— Ваше сиятельство, так не готово у нас ничего. Плиту чистили да белили, даже перловку на костре варили. Мы же принцессу ждем, сейчас привезут барашков да хрюшек, резать начнем.

— Делать больше принцессе нечего, как на вашу плиту смотреть, — фыркнул я. — Ладно, яичницу с ветчиной сготовь, и хлеб с сыром тащи. Скажешь, что не сумеешь зажарить, я костер прямо посередине залы разведу, а яичницу из твоих причиндалов сготовлю. А пить тащи либо квас, либо каву, если есть.

Кажется, трактирщик здорово перепугался за сохранность своих бубенчиков, хотя, на самом-то деле, я даже бараньи яйца никогда не ел, а кое-кто считает их изысканным блюдом, но пусть боится.

Эх, как меняет отношение к человеку его одежда. И всего-то стоило скинуть с себя грязный плащ. Скоро служанка поставила передо мной свежий хлеб и тарелку с сыром, а чуть позже передо мной водрузили дымящуюся сковородку яичницы с ветчиной. И, только я принялся есть, как во дворе раздался шум, конское ржание, смех, а в общую залу вбежала юная принцесса. За ней, кланяясь до соломы, застилавшей пол, шел хозяин.

— Ваше величество, ваше сиятельство, — лепетал трактирщик, путая титулование. — Мы думали, что вы позже прибудете, обед еще не готов.

Но Инга фон Севр, увидев меня, проигнорировала слова хозяина, а устремилась к своему незадачливому телохранителю.

— Граф Артакс, а вы уже здесь? — удивилась девушка. — Вы же больной, должны лежать на постоялом дворе. Думала, примерещилось, что Гневко в конюшне стоит.

Как требовал этикет, я встал, изобразил поклон и поинтересовался:

— А вы, сударыня, избавившись от меня, решили развлечься?

— Так обоз тащится, словно беременная курица, я и решила, что поеду побыстрее, — наморщила мордашку юная княгиня, а потом поинтересовалась. — А что вы такое едите? — Принюхавшись, догадалась сама. — Яичница с ветчиной. Я тоже хочу.

— Так и подсаживайтесь ко мне, здесь на двоих хватит, — хмыкнул я, кивая остолбеневшему трактирщику. — Тащи вилку для Ее высочества.

В моей родной Швабсонии, даже при дворе какого-нибудь захудалого барона ни у кого не хватило бы фантазии кормить яичницей девушку из знатной семьи, да еще прямо со сковородки. А тут нравы попроще и скоро принцесса Инга бойко уплетала мою порцию и это у нее так славно получалось, что я жестом приказал хозяину — мол, сделай еще. Нет, хорошо, когда девочка кушает с аппетитом, но я рисковал остаться голодным. Разделавшись со второй порцией, принцесса с довольным видом похлопала себя по брюшку, скрытому кольчугой:

— Вкусно. И почему при дворе яичницу не подают?

— Потому что она считается едой пейзан и солдат, — пояснил я. — Дворянство должно питаться благородной пищей. Мясом и сыром, жареной дичью.

— Глупость какая, — скорчила удивленную физиономию Инга. — Разве может быть неблагородной пища, если она вкусная? — Я только пожал плечами, а юная принцесса, как это бывает с подростками, задала новый вопрос. — Граф, а как вы оказались здесь раньше нас? И как ваши раны?

— Раны притихли, не беспокоят, — постучал я на всякий случай по столу. — А раньше вас, так я просто дорогу срезал, проехал напрямую через болото.

Тем временем нам принесли бокал вина для принцессы, а мне большую чашку, заполненную чем-то темным, по цвету напоминающим каву, но пахнущим совсем иначе.

— И что это? — поинтересовался я.

— Цикорий, — подобострастно отозвался хозяин. — Кавы у нас никогда не водилось, но это не хуже.

Я отхлебнул. Нет, до кавы этому пойлу далеко, но пить вино, после той злополучной ночи, мне не хотелось.

— Кстати, а что такое пикша болотная? Никогда о таких не слышал, — поинтересовался я, вспомнив эпитет, которым меня наградил трактирщик при встрече.

— Пикша болотная — это кабанчик, что на болоте живет, — вместо хозяина постоялого двора ответила принцесса. — Но у него вместо копыт лапки, как у утки. Охотник увидит пикшу, думает, что кабан, пойдет за ним, а эта сволочь его в самую трясину заводит, откуда выхода нет. Но если охотник умелый, да на мокроступах, он пикшу свободно на копье возьмет. Правда, мясо у нее жесткое, тиной воняет, но если вымочить, а потом со специями тушить, так и ничего.

Вона, какие твари на болотах встречаются.

— Ступайте прочь, — царственно взмахнула ручкой принцесса, а когда трактирная прислуга, пятясь задом, удалилась, спросила: — Граф, вы за кого посоветуете мне замуж выходить — за герцога или за его сына?

Я чуть цикорием не подавился. А мы за кого ее сватали? А, мы сватали ее за герцогскую корону, а не за человека.

— А сами-то вы за кого хотите? — поинтересовался я.

— Да мне, в общем-то, все равно, — наморщила носик принцесса. — С детства знаю, что дочери князей по любви замуж не выходят, так что, какая разница? Про герцога Силинга слышала, что властитель достойный, боец умелый, только он старый. А Вильфрид, как говорят, государственными делами заниматься не хочет, оружие в руках держать не умеет, все больше просвещением пейзан занимается. Зато наследник престола еще молодой.

Я не стал говорить девушке, что выбор станет делать не она, а Деметрий фон Силинг. Понравится властителю девица — женится сам, а нет, заставит выйти замуж за сына.

— А тут, принцесса, ничего не могу сказать. Приедете, сами решите. Герцог правитель, станете ему опорой, наследника еще одного родите, а там, глядишь, через ребенка власть приобретете. Станете женой молодого Силинга, то после смерти отца — то есть, свекра вашего, будете сами страной править, пока супруг школы да университеты открывает. А оружием владеть вы его сами и обучите, если терпения наберетесь.

Принцесса задумалась. Возможно, решила задать еще какой-нибудь вопрос, на который мне не хотелось бы отвечать. Спросит, например, как себя вел Вильфрид, когда был на той стороне гор, что отвечать? Что сын герцога, позволявший обижать себя всем, кому не лень, вел себя как тряпка? К счастью, от ненужных вопросов меня спасло появление двух воительниц, сопровождавших принцессу. Девушки загремели железом, снимая с себя лишние доспехи.

— Госпожа Инга, — обратилась одна из амазонок к принцессе. — В конюшне к вашей кобылке пристает какой-то нахальный жеребец, похожий на гнедого ярла Артакса. Он уже выгнал всех остальных коней во двор, а конюху врезал копытом.

— А сама кобылка не против? — подал я голос.

— Нет, кобылка не против, даже наоборот, — отозвались воительницы в один голос, а лишь потом изумились: — Ярл Артакс? Вы как здесь оказались?

— Тогда не стоит мешать, разберутся сами, — отмахнулась принцесса. — Гнедому Артакса можно к моей кобыле поприставать, хуже не будет. Глядишь, жеребенок симпатичный появится.

Чем хорошо жеребцам, так это тем, что в отличие от людей им не надо заботиться о будущих детях, платить их матерям деньги на содержание потомства, а иначе я бы уже давно разорился.