Мы будем на этой войне. Не родная кровь - Сергей Лобанов

Фёдор смотрел на него оценивающе. Судя по всему, неожиданный напарничек из лидеров. Непризнанный пока что. Надо с ним ухо востро держать. Это сейчас он молокосос. А завалит одного, двух – и всё, волчарой смотреть станет.

Когда Трошин говорил о необходимости частых убийств, то имел в виду устранение конкурентов, чтобы расширить и закрепить сферы влияния. Убивать «буржуев», как их обозвал новый напарник, он не собирался. Ему хотелось подмять их под себя, запугать, заставить считаться со своей персоной. А дальше… А дальше будет дальше.

Фёдора так и подмывало поинтересоваться: а что, богатые не люди, что ли? Но разводить полемику он не собирался.

– Сейчас мы все вместе прогуляемся недалеко и будем ждать. Укроетесь так, чтобы не отсвечивать, но видеть и слышать меня хорошо и по первому сигналу сразу подбежать ко мне.

– А потом? – задал резонный вопрос Олег.

* * *

Трошин сидел на бордюре у дороги, бесконечно настраиваясь на предстоящее. За время недолгого ожидания он извёлся весь, беспокоясь, что из всей этой затеи получится и каким боком ему это вылезет.

«Я всё равно сделаю это, – упрямо думал он, непроизвольно поглаживая бритую на лысо голову. – И начну на себя работать. Пристяжь уже есть, нужно только повязать их кровью, чтобы не соскочили. Они молодые и борзые, особенно этот Олег. Такие вообще ничего не боятся по юности лет, из таких получаются либо беспредельщики либо толковые бандюги.

Потом ещё народишко подтянется, вот тогда и померяемся силушкой с «бугром». А может, раньше схлестнёмся. Только не в лобовую, а по-хитрому. Это у Суворова «пуля – дура, штык – молодец». А я буду придерживаться другого принципа: нет неожиданности – нет победы. Вот так…»

Когда из-за поворота стремительно вывернул знакомый чёрный внедорожник, сердце у Трошина бешено застучало, он почувствовал, как горит лицо.

«Сейчас я это сделаю… Я смогу… У меня получится… Спокойно… Спокойно», – мысленно твердил он, вставая с бордюра.

Джип замер в двух шагах от него. Боковое стекло спряталось в дверь.

– Здорово, – поприветствовал дежурно водитель. – А чё один?

– Да… Тут такое дело… В общем, не поедут мои, – охрипшим вдруг голосом выдавил Фёдор, делая неимоверно трудные шаги к машине.

– Ну, смотри, дело…

Договорить он не успел.

Трошин выхватил из наплечной кобуры пистолет и выстрелил водителю в голову, взорвавшуюся красным, откинувшуюся неестественно. Брызги плеснули на лицо пассажиру, сидевшему рядом. От неожиданности тот ошалел, судорожно схватился за глаза, размазывая красную жижу ладонями, даже не пытаясь оказать сопротивления.

Вторая пуля угодила ему в нижнюю челюсть, разворотила её, пробила горло. Кровь толчками полилась несчастному на грудь, заливая светлую рубаху. Он дёргался всем телом, беспомощно хрипел, а выпученные, наполненные безумной мукой глаза уставились на нежданного убийцу.

Фёдор отступил на шаг, непроизвольно продолжая держать пистолет в вытянутой руке, потом будто очнулся и свистнул, подзывая подельников.

Те быстро подбежали, громко топая. Опасливо встали поодаль.

– Сюда!!! Все трое!!! – истерично заорал Трошин.

Испуганные парни, вытаращив круглые глаза, неуверенно приблизились. Одного сразу стошнило, за ним согнулся в спазмах второй. И только Олег, бледный как покойник, держался.

– Вытаскивай их!!! – так же истерично крикнул Фёдор. – Вы тоже помогайте!!! Быстрее!!!

Эти вопли подстегнули парней. Они прыгнули к передним дверям, дернули, распахивая широко. Сморщились, стараясь не глядеть на труп со снесённой наполовину головой, и на раненого, потерявшего нижнюю часть лица. Выволокли их к колёсам.

– Стволы заберите! Один мне!

Только после этого Фёдор почувствовал себя спокойнее.

– Так! Теперь по очереди стреляете по одному разу в каждого!

Первым взялся стрелять Олег. Он навел пистолет вначале на мёртвого. Нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало.

– Баран! С предохранителя сними, затвор передёрни, – нервно поглядывая по сторонам, сказал Трошин. – Быстрее!

Повозившись, Олег, наконец, справился. Опять навёл оружие на убитого и выстрелил тому в грудь. Во второго с развороченной челюстью он никак не решался выстрелить, пока Фёдор не наставил на него свой пистолет и с угрозой не произнёс:

– Через секунду ты труп.

Только тогда парень всадил пулю раненому в живот, хотя целился в сердце. Это только добавило мучений умирающему.

Затем настала очередь приятелей Олега. Те тоже сделали, что потребовал Трошин.

После чего он забрал пистолет и приказал всем залезать в машину.

Те залезли покорно, сторонясь кровавых потёков.

Когда подельники отъехали подальше, так никого и не встретив, Фёдор заглушил двигатель, мельком отметив, что топлива ещё не меньше половины бака, откинулся на спинку сиденья, прикрыл глаза.

В салоне повисла долгая тишина.

Наконец, её нарушил Олег.

– Кто это был? – тревожно спросил он.

Трошин ответил не сразу.

– Какая разница? Были. Теперь нет, – устало произнёс он, опять помолчал и добавил решительно: – А мы есть. И у нас есть колёса и три ствола.

– И что теперь? – настороженно поинтересовался парень.

– Теперь… – Фёдор хмыкнул. – Теперь нам надо держаться вместе. И замкнуть рты на десять замков.

– Это понятно…

– Ну, а раз понятно, то начинай уже сейчас молчать, – оборвал Трошин Олега.

Что делать теперь , Фёдор наверняка не представлял. У него было большое желание сколотить свою банду. Сколотил. Теперь нужно как-то деньжат срубить.

Настойчивая мысль, которую Трошин от себя гнал, как почти неосуществимую, всё же овладела им окончательно. Пока есть кураж, надо воспользоваться тем самым принципом: нет неожиданности – нет победы, и завалить «бугра» с самыми опасными «быками». Остальные стадом пойдут под нового хозяина.

Он запустил двигатель и сказал решительно:

– Едем. По дороге всё объясню. Ещё придётся пострелять сегодня. Так что настраивайтесь. Сделаем, – у каждого будет по такой тачке уже нынче, плюс бабки и хорошая возможность поднять ещё больше.

Отчего-то вдруг вспомнился младший брательник Ванька.

Фёдор с досадой поморщился: «Нет, я не такой как он – зек вонючий».

О том, что он сам менее чем за сутки совершил два неизмеримо более тяжких преступления, Трошину думать не хотелось. Он гнал от себя эти мысли, пытаясь настроиться на очень рискованное дело, выработать на ходу хоть какой-то план действий, объяснить его подельникам, и самое главное – осуществить задуманное.