Бульдожья схватка - Александр Бушков

Он посчитал нужным сделать крайне недовольную физиономию —какую, есть сильные подозрения, и состроил бы Пашка:

— А есть лив этом необходимость?

— Па-авел Иванович… — подняла она брови в наигранномудивлении. — Как-то очень уж легко вы к такому относитесь. Когда человекукто-то неизвестный внезапно подрезает тормозные шланги, это всегда именуетсяскучным канцелярским термином «покушение». Неужели нет?

На миг он был сбит с толку. Черт, как Пашка вел бы себя втакой ситуации? Вдруг как раз озаботился бы до чрезвычайности, занервничал?Этот аспект они не отрабатывали. Кто ж мог знать, что милиция окажется стольдотошной и заявится эта вот рыжая?

— Ну, похоже… — протянул он, отчаянно пытаясь подыскатьлинию поведения.

— Не «похоже», а именно покушение, — решительносказала рыжая. — Согласитесь, нужно принять меры. Для вашей же пользы.

— Ладно, — кивнул он. — Но вы же начнетедергать зря людей, вынюхивать…

— Ох, Павел Иванович… — сказала клятая Дарья. —Может, кто-то и решит, что вы после аварии изменились, но лично я никакихизменений не вижу, вы со мной держитесь в точности как в те разы…

«Слава те, господи!» — ликующе воскликнул он про себя. Ужесли эта въедливая баба ничего не заподозрила…

— Не беспокойтесь, — заверила она. — Всебудет проделано с максимальной деликатностью. Есть методы… Вот моя визитка, созвонимся?

Он мрачно кивнул.

— Желаю побыстрее выздороветь, — сказала Дарья игибко выпрямилась. — Всего наилучшего!

Доктор провел ее к двери, каковую галантно и распахнул.Оставшись в одиночестве, Петр изучил визитку. Оказывается, рыжая гостьяпребывала ни много ни мало в майорском звании и оказалась не рядовыминспектором, а заместителем начальника уголовного розыска города. Дернул же ихчерт, принесло же ее… Теперь примутся со всем рвением расследовать мнимоепокушение. Ладно, это, по большому счету, Пашкины заботы…

Думать о милицейских проблемах не хотелось. Он вновь с тойже саднящей неуверенностью вспомнил о Кире. Телефонный разговор за Пашкин счетзатянулся на полчаса — и все равно Петр знал, что отношения остались на прежнейпозиции. Может быть да, может быть нет. Кира — и то хорошо — без обычногоутонченного сарказма выслушала скроенную на живую нитку историю про то, как онвынужден исчезнуть на пару месяцев, чтобы гарантированно заработать нехилуюденьгу на будущее семейное обустройство. А вот потом начались обычныеголоволомки-хитросплетения. Она до сих пор не уверена, что стоит пробоватьзакладывать этот самый фундамент законного брака, она постарается в десятый развсе обдумать… Поскольку она пуганая ворона… Поскольку он, обжегшийся на молоке…И так далее. Пластинка знакомая.

Ну, главное, не поссорились. Это уже кое-что. И придетсятеперь на все время «операции Ы» забыть о звонках и письмах — Пашка этоготребовал жесточайшим образом. Конспиратор… А впрочем, он прав. Так лучше…

— Павел Иванович…

— Да? — вскинулся он.

Бесшумно вошедший доктор сладко улыбался:

— Пришла ваша супруга с падчерицей. Я с ней говорилдолго, похоже, удалось убедительно объяснить ваше нынешнее состояние и всевозможные сложности, из него проистекающие. Ничего, не беспокойтесь. Супругаваша все воспринимает правильно, обещала ничему не удивляться и отнестись смаксимальным тактом… Э, голубчик, соберитесь…

— Все нормально, — сказал Петр, бухаясь вкресло. — Зовите.

Вот это и было настоящее испытание, в подметки не годившеесяпрежним. Женщины — существа чуткие и проницательные. Интересно, Кира догадаласьбы, окажись Пашка на его месте с подобной же легендой?

Они вошли, мама и дочка, очень похожие, русоволосые исероглазые. Даже светлые брючные костюмы. есть стойкое подозрение, то ли шилисьв одной мастерской, то ли происходят из одной коллекции. Прежде всего в глазаему бросилось ожерелье на Катиной шее — положительно, Пашка не жмотничал,бриллианты впечатляли…

А потом он посмотрел ей в лицо, в глаза.

И понял, что гибнет. То ли солнечный удар, то ли молния.

Потому что это была женщина его мечты.

Женщина твоей мечты — создание мистическое,сюрреалистическое и никакому логическому разумению не поддающееся. Ты никогдане можешь в точности описать ее. пока не встретил, не познакомился. Не знаешь,понятное дело, как она выглядит, какие у псе глаза, волосы, походка.Просто-напросто ты однажды сталкиваешься с ней нос к носу — не суть важно,средь шумного бала или в тревоге мирской суеты — и понимаешь, что это она иесть…

Именно так с ним и произошло, когда он увидел Катю. Всетревоги и нехорошие предчувствия вылетели из головы. Глупости эти сейчас неимели значения. Это была женщина его мечты, и точка…

Он сидел в кресле, отчаянно пытаясь собраться с мыслями ивыдавить из себя хоть одно приличествующее случаю словечко, а русоволосаясероглазая Катя стояла перед ним в явном замешательстве, неловко держа передсобой огромный прозрачный пакет, битком набитый всякими яствами, — а вглазах у нее, сильное подозрение, поблескивали слезинки. Даже не поймешь, чегов ее взгляде больше — облегчения или усталого горя…

Так бы эта немая сцена и тянулась вплоть до полного тупика,но обстановку неожиданно разрядила юная «падчерица» — она-то как раз, судя повиду, тягостными мыслями не маялась, а попросту таращилась на Петра сбезжалостным любопытством молодого веселою зверька. Сразу видно было, чтосоздание это — ехидное, ужасно самостоятельное и балованное. Старательношаркнув ножкой, юная особа присела:

— Здравствуйте, папенька!

— Надя! — чуточку нервно прикрикнула Катя.

— Да пустяки, — сказал Петр, придя немного всебя. — Пусть себе самоутверждается, я в ее возрасте тоже был не подарок…— Он встал, стараясь не двигаться чересчур уж живо. осторожно вынул у Кати изрук целлофановый рог изобилия. — Зря ты это, мне столько натащили всего…Садитесь. Что тебе доктор наговорил? Катя, со мной в порядке… ну, почти.

Она сидела напротив с тем же трудноопределимым выражением напрекрасном личике — то ли плакать собиралась, то ли со всем облегчениемвздохнуть. Наденька, на ленинский манер засунув большие пальцы в кармашкисветлого пиджака, прохаживалась по обширной палате и. судя по всему,чувствовала себя абсолютно непринужденно, в отличие от скованно сидевшихвзрослых индивидуумов. Пощелкала пальцем по экрану телевизора, потрепала обивкукресла:

— Рада вас видеть в добром здравии, папенька.Медсестрички тут у вас, надо сказать, впечатляющие. Из «мисок», поди, набирали?

— Надежда!

— Катя, да оставь ты ее, — сказал Петр, внезапноощутив прилив уверенности. — Пусть дите порезвится. И не смотри ты на менятак трагически, я тебя умоляю. Все в порядке. Местами чуточку отшибло память,но в основном