Обещания тьмы - Максим Шаттам

Оружие не мое, на нем нет моих отпечатков!

Как он раньше не почувствовал, что дело нечисто? Ведь все это было очень подозрительно, тот ролик был подозрителен. Хорошо, что он все стер из компьютера.

Все ли? Говорят, теперь можно восстановить уничтоженные документы.

Его обвинят в бездействии, в том, что он не предотвратил самоубийство. Может быть, даже в том, что заставил ее застрелиться!

Бывают истории еще более дикие, чем эта!

Перед глазами у него плыло. Брэди встал и осторожно обошел тело. Он не хотел его видеть. Он чувствовал, что больше не выдержит.

Бежать. Как можно быстрее.

Он посмотрел на холм, возвышавшийся над автострадой. На променад Хайтс и фасады домов, стоявших вплотную друг к другу.

Там его дом. Брэди отыскал окна своей квартиры. Довольно далеко отсюда. Он вспомнил вид из них и понял, что на таком расстоянии нельзя четко рассмотреть человека, а уж тем более его лицо. Это хорошо.

Я ни в чем не виноват!

Тогда почему он бежит?

Брэди понял: по той же причине, по которой несколько часов назад он удалил все следы посещения сайта Руби. Чтобы избавиться от чувства вины. Ведь еще до встречи с ней он знал, что хочет ее.

Встретившись с ней, он намеренно подверг себя опасности.

«Вы чувствуете вину. Так будет и дальше», – сказала она.

Брэди повернулся и побежал. Он понимал, что совершает огромную ошибку, но сейчас ему было все равно.

Поднимаясь по Монтегю-стрит, он остановился и внимательно осмотрел свою одежду. Свитер был забрызган кровью, пятна были крошечными, но он поспешно застегнул куртку.

Ехать на метро нельзя. При одной мысли о том, что придется оказаться среди толпы и кто-нибудь что-то заподозрит, его сердце бешено забилось. Он пошел пешком по широким тротуарам, где вечно спешащие прохожие не обращали на него никакого внимания.

На полпути он увидел телефонную будку и понял, как поступить.

Он должен сделать для Руби хотя бы это.

Он набрал девять-один-один и сказал, что видел, как женщина только что выстрелила себе в голову. Назвал адрес и повесил трубку прежде, чем у него спросили имя. В первом же попавшемся автомате он купил бутылку воды и сделал большой глоток, надеясь избавиться от металлического вкуса во рту. Вкуса крови.

Брэди поднял тяжелую решетку лифта и вошел в мастерскую. Снял свитер и стал оттирать пятна влажной салфеткой, пока они почти не исчезли. Посмотрев в зеркало, он заметил у себя на лбу красные брызги. Они были едва заметны, и вряд ли кто-нибудь из прохожих обратил на них внимание, но Брэди согнулся пополам, и его снова вывернуло наизнанку.

Что он наделал?

Я ее не убивал! Я ни при чем!

Но он сбежал так, будто был виновен.

В желании, с которым не смог совладать. Но не в ее самоубийстве.

Он нашел в кармане водительское удостоверение Руби, положил его на стол и рухнул на диван.

Что дальше?

Заняться чем-нибудь. Не думать об этом, стереть из памяти все, связанное с Руби.

Воспоминание о яркой вспышке преследовало его. Выстрел уничтожил черты Руби так легко, будто задули свечку.

Он никогда не сможет забыть.

Не сможет спать.

Брэди вспомнил, что вечер предстоит провести с Аннабель, и ему стало дурно. Он этого не вынесет. Она почувствует, что с ним что-то не так.

Ей ничего нельзя говорить. Она не поймет. Нужно притвориться, что он занят статьей. Но Брэди чувствовал, что не сможет солгать жене. Аннабель слишком сильна в этих играх. Нельзя рисковать, пока он не возьмет себя в руки.

Он набрал номер Аннабель и с облегчением услышал автоответчик.

– Дорогая, сегодня вечером я вернусь очень поздно, а, может, и вообще не приду. В «Нэшнл джиогрэфик» попросили срочно кое-что исправить в статье. Скорее всего, я переночую в мастерской. Целую.

Сердце бешено стучало.

Теперь придется прятать эмоции, возвести стену между собой и тем, что предстоит забыть. Зарыть Руби на кладбище в тайном саду.

Могильщик рыл могилу. Мужчина и женщина жались друг к другу, как будто горе было холодным ветром, от которого они пытались спрятаться. Их единственный сын умер, и они стояли у его последнего пристанища. Аннабель выразила им соболезнования и подошла к своему напарнику. Джеку Тайеру было около сорока, но из-за глубоких морщин и седины он казался лет на десять старше. Он засунул томик стихов Рассела Эдсона в карман пальто.

– Дай угадаю, – сказал он. – Ничего нового?

– Джек, я должна была с ними поговорить. Спросить, были ли у их сына враги.

– Этот парень умер потому, что оказался не в том месте и не в то время. Это ужасно, но его родители не помогут нам поймать убийцу.

– Это хоть какая-то нить.

– Нет, это последний всплеск надежды, – ответил Джек, слегка улыбнувшись. – Мы сделали все, что смогли. Теперь нам поможет только чудо, иначе это дело станет еще одной пыльной папкой в архиве.

– Джек, ты нагоняешь на меня тоску.

– Смотреть правде в глаза всегда невесело. Идем, я приглашаю тебя позавтракать.

Вернувшись в комиссариат семьдесят восьмого участка, они сразу попались на глаза капитану Вудбайну.

– Вы оба, в мой кабинет!

Там уже сидели двое полицейских. Капитан Вудбайн захлопнул за Аннабель дверь и повернулся к своей команде. Это был огромный негр, такой высокий, что ему приходилось пригибаться, чтобы не задевать лампу, свисавшую с потолка.

– Как обстоит дело с расследованием убийства в супермаркете? – спросил он.

– Мы в тупике, – призналась Аннабель.

– Этого я и боялся. Восемьдесят четвертый участок перегружен: там два убийства, налет и драка. И это только за сегодняшнее утро. Парни не справляются, им нужна помощь. Тайер и О’Доннел, займетесь дракой в ресторане на Голд-стрит. Ленгарт и Коллинз – неопознанным трупом на терминале Фултон.

– Под автострадой Бруклин-Квинс? – спросила Аннабель.

– Точно.

– Можно, я возьму это дело? Это напротив моего дома, я хорошо знаю район.

Вудбайн посмотрел на Ленгарта.

– Аннабель, ты хочешь взять Джейн Доу[5]? Да ради бога! – сказал тот, поглаживая рыжие усы.

Вудбайн взмахнул рукой, напоминавшей медвежью лапу.

– Тело обнаружено после анонимного звонка, – сказал он. – Позвонивший сказал, что видел, как она пустила себе пулю в голову.