Озерные страсти - Татьяна Алюшина

Одна из таких ближайших калиток, к которой и направлялась Анна, располагалась на хорошо протоптанной тропе, сворачивавшей с грунтовки, метрах в ста от дома тетушки Александры, которая, петляя между валунами, довольно полого взбиралась импровизированным «серпантином», если, конечно, можно было назвать таковым эти метания вокруг базальтовых глыб. Вот на эту самую тропу и свернула Анна.

Первый раз она катила все же с некой опаской и настороженностью в разведывательную, так сказать, пробную поездку: приспособиться к езде как таковой, проверить свои силы, опробовать агрегат на неровных лестных тропинках.

Но, как ни странно, если не считать подъема, на котором ей пришлось даже спешиться и вести велик, что называется, «в поводу», она практически сразу приноровилась к ритму езды, да и велосипед показывал себя самым наилучшим образом, мягко преодолевая неровности ландшафта. Ей даже понравилось.

После верхней точки скалы начинался плавный спуск, и где-то метров через триста-четыреста тропинка делилась надвое: одна, основная, так и тянулась вперед, а вторая, менее нахоженная, отворачивала влево. Аня поехала дальше по главной, натоптанной.

Приблизительно через пятьсот метров, может, чуть больше, от основной тропы отходила еще одна небольшая тропка влево, и где-то через километр, практически перпендикулярно движению, снова влево уходила совсем уж еле заметная, почти заросшая тропочка, а все та же главная начинала загибаться, уходя вправо по большой дуге.

Не меняя своего решения, Анна поехала дальше по основной, уходя вправо. Но вскоре как-то резко и сразу почувствовала, что ноги устали, руки, спина, видимо от непривычного напряжения, тоже, и Аня, развернув велик, покатила обратно, так и не разведав, куда же ведет тропа.

На следующее утро проснулась почему-то рано-рано, вышла на балкон, вдохнула полной грудью и замерла, захваченная увиденным, – только начинало светать, и тишина стояла нереальная, воздух звенел от прохладной, прозрачной чистоты, а природа словно замерла, затаила дыхание в ожидании чуда рождения нового дня.

И так вдруг Анюте захотелось в эту минуту, в это неповторимое мгновение обновления природы, солнечного торжества оказаться в лесу, подышать этим воздухом там, среди сосен и редких елочек. И, чтобы долго не размышлять и не передумать, она торопливо оделась, прихватила бутылку воды, тихонько вывела велик из гаража и, выйдя через заднюю калитку, отправилась в поездку по вчерашнему маршруту.

И, хоть ноги немного постанывали от непривычной нагрузки, на этот раз она проехала гораздо дальше и даже подъем преодолела не пешком, а на велосипеде. И покатила вперед – ехала и ехала себе неторопливо, поглядывая по сторонам, вдыхая полной грудью смолистый душистый воздух, пока неожиданно перед ней не расступились высокие деревья и она не оказалась на самой высокой точке над косогором, а перед ней открылась небольшая полянка, поросшая низкорослыми кривыми деревцами и кустарниками среди камней, косогором спускавшаяся к еще одному озеру.

Озеро было не такое большое, как у поселка, оно вытянулось почти правильным овалом, посверкивая среди надолбов и валунов, нагроможденных на мелководье прибрежной полосы, за которыми практически от самого уреза воды поднимался по покатой скальной возвышенности величественный лес-богатырь, вставший ровными корабельными соснами как призрачными воинами.

От нахлынувших, захвативших эмоций, вызванных этой великолепной картиной, Анюта даже дыхание затаила, переживая момент глубокого душевного потрясения, до слезы прямо, вот как расчувствовалась.

Постояла так, постояла, созерцая, вбирая в себя красоту, и выдохнула.

Осмотрелась повнимательней и приметила, что тропинка, по которой она ехала, здесь и заканчивается, а немного правее есть удобный спуск к воде – тропинка не тропинка, скорее обозначенное направление, ведущее к совсем небольшому пятачку, метра три длиной, ограниченному с двух сторон большими валунами, выступавшими из воды, словно закаменевшими охранниками, вставшими на караул по бокам ровного бережка, чуть присыпанного песочком.

Пошла к приглянувшемуся местечку, придерживая ретивый велик, норовивший убежать под горку, пристроила его у одного из валунов, присела и поплескала рукой в воде, просто так, от удовольствия и ощущения душевной радости какой-то, и подивилась – теплая! Не парное молоко, но и не пятнадцать градусов!

– А вот интересно, если… – подумалось внезапно открывшей в себе любознательность юного натуралиста Анне. И, быстренько скинув спортивные тапки, стянув носки, сначала робко попробовав пальцами ног и ступней водичку, удивившись еще разок, смело вошла в озеро аж по щиколотку.

Нет, ну надо же, теплая вода-то!

И тут Аню посетила мысль посмелей предыдущей.

Поозиравшись по сторонам, прислушавшись к тишине на предмет «не пылит ли дорога, не идет ли оккупант» в лице местных туристов, намеревающихся помешать ее смелым планам, и не выявив таковых, Анюта быстренько принялась раздеваться. Понятное дело, купальник с собой она не прихватила, кто ж знал, что такая удивительная возможность подвернется, но и так сойдет, даже интересней.

Не загоняясь более глупостями и сомнениями, поеживаясь от холодного утреннего ветерка, Аня разделась и сиганула с разбегу в теплую водицу нагишом.

И задохнулась… Про теплую это она, пожалуй, вспылила на радостях… Вообще-то градусов двадцать, не больше. Не Карибы, прямо скажем, и не Черное море в разгар сезона, но постепенно привыкаешь к температуре, и хоть бодрит, но очень даже ничего.

Она поплыла вперед и только тогда поняла природу удивительной теплоты воды, обнаружив на дне нагромождение каменных валунов, тянущихся словно изгиб огромной подковы, кое-где выступавших над поверхностью, отделяя таким образом небольшой заливчик от основного озера некой естественной преградой. А поскольку образованный затон был мелководен, поэтому и прогревался под солнышком намного больше, чем остальная вода.

Ради эксперимента Анна даже рискнула заплыть за «ограждения», выйти, так сказать, на стратегические водные просторы. И быстренько вернулась назад – да ну на фиг, холодно там! Не понравились ей стратегические просторы.

Побултыхавшись на мелководье в свое удовольствие минут пятнадцать, она выбралась на берег, спешно обтерлась хлопковым худи, оделась и вскоре уже катила по тропинке назад в поселок, вполне собой и жизнью довольная, испытывая легкий, честно заслуженный физическими нагрузками голод.

За завтраком в самых восторженных тонах, помогая себе восклицаниями и неудержимой жестикуляцией, рассказала тетушке и Лене о своем географическом открытии, выслушала историю края и места, на котором возник поселок, и того самого озера от Александры Юрьевны, поставила тетушку в известность, что намерена ездить туда регулярно.

Не то пугала родственницу любимую, не то себя уговаривала.

Но, как ни удивительно, с того дня Анна, любившая во всем упорядоченность и планирование, взяла за правило ездить на дальнее озеро каждое раннее утро, плавать нагишом и неторопливо возвращаться обратно, получая от этих занятий колоссальное, редкое удовольствие и заряд бодрости на весь день.