Затаившаяся змея - Джери Уэстерсон

Посвящается Крэгу и Грэму

Признательность автора

И снова первая благодарность моему неизменно терпеливому мужу Крэгу, моему чудесному сыну Грэму и моему Порочному кругу в составе Аны Брэзил, Бобби Госнелл и Лоры Джеймс. Также я выражаю благодарность моему агенту Джошуа Билмесу за то, что он продолжает меня поддерживать, и особую признательность — Джулии Спенсер-Флеминг и ее мужу Россу за их добрые слова и замечательную помощь! Особая признательность и Кевину Куперу и Карлу Витоло из «Инланд колор графикс». Они снова помогли мне своей поддержкой и сделали прекрасные рекламные материалы. Также благодарю Дианн Купер, генератора идей в «ИКГ». (Спасибо, друзья! С меня опять текила.) Пэж Виньола предложила помощь с латинским языком, а многие другие помогали мне с историческими аспектами и отвечали на бесчисленные вопросы о Средневековье. Я познакомилась с библиотекарями и продавцами книжных магазинов, которые любезно оказывали мне всяческую помощь. Я благодарю всех вас, где бы вы ни были. И последнее, но не менее важное: спасибо Кейт Кала из «Сент-Мартин-пресс» за великолепную редактуру и советы. Так держать!

Лондон, 1384 год

Прелестная, словно пастушка с растрепанными ветром волосами. Красивая, но немножко как будто не в себе. Это угадывалось по тому, как она поглаживала потрескавшимися пальцами правую руку, и по тому, с какой старательностью выговаривала каждое слово. Она поднимала подбородок и приоткрывала рот, даже когда молчала. Криспин подался вперед — девушка расплывалась перед глазами, но он постарался сосредоточиться.

— Еще раз расскажите о мертвеце, — попросил он. — Не спеша.

Она потерла руки, покорно, торопливо, как будто ее могли за это наказать.

Криспин понаблюдал за этими беспокойными руками и закрыл глаза. Голова трещала, как яичная скорлупа, а в глаза при малейшем звуке словно вонзались острые иглы. Криспин глянул на кувшин с вином на полке. Опохмелиться, что ли?

Девушка сидела на табуретке в его обиталище — маленькой комнатке над мастерской жестянщика на вонючей улице в Шамблзе с его мясными рынками и скотобойнями. Один из сломанных ставней хлопал на резком ветру, из-за которого очаг в комнате еще больше дымил. Стол, стул, еще одна табуретка, узкая кровать, сундук. Все хозяйское. Самому Криспину принадлежала только его одежда, да и та производила жалкое впечатление.

— В комнате у меня мертвый человек, — сказала девушка с сильным саутворкским акцентом.

Она чересчур старательно выговаривала слова, поэтому были видны зубы. Один нижний зуб был обломан и потемнел.

— Лайвит там не было. Я не могла спросить у нее. Она всегда все объясняет, но ее не было.

Криспин провел ладонью по лицу — голова болела слишком сильно. Он медленно опустился на табуретку.

— Кто такая Лайвит?

— Сестра моя. Она за мной присматривает. Когда я чего не понимаю, она всегда объясняет.

— Ясно, — отозвался Криспин, почти ничего не понимая.

Может, все же стоит выпить вина? Он направился к буфету, наполнил кубок, но не для себя, и подал его девушке. Она уставилась на вино, а потом подняла глаза на собеседника.

— Пейте, — подбодрил он. — Судя по вашему виду, оно вам не помешает.

Девушка дрожащими пальцами поднесла кубок к губам, выплеснув часть вина на выцветшее голубое платье и фартук. Выдавила улыбку, которая получилась жалкой из-за винных усиков.

Криспин присел на сундук и положил руки на колени, надеясь, что комната перестанет качаться.

— Почему вы пришли ко мне?

Она робко улыбнулась:

— Но вы же Следопыт. Я слыхала про вас от людей. Вы находите вещи. Говорят, когда-то вы были рыцарем и все такое.

Нахмурившись, он махнул рукой, но и это движение отозвалось болью в голове.

— Пустое. Дело прошлое. Сейчас меня интересует ваше затруднение. У вас неприятность, и я рад вам помочь. Но… я беру деньги за свои услуги.

— Я не могла разыскать Лайвит, поэтому пошла к вам. Не к шерифам. Я их боюсь. А я слыхала, что вы такой же умный, как она. Как Лайвит. Вы сумели разыскать разные вещи.

— Да, это правда. Но я делаю это за деньги. Вы понимаете?

— Лайвит не дает мне деньги.

Ничего удивительного.

— Где сейчас мертвец?

— В нашей комнате. В гостинице «Голова короля». Мы помогаем там на кухне. А из него торчит стрела, понимаете?

Стрела? Криспин выпрямился.

— Я его еще не видел. А вы его знаете?

— Нет. Никогда раньше не видала. Но сейчас он мертвый.

— Не бойтесь. Я постараюсь найти того, кто его убил.

Она наклонила голову и моргнула.

— Но я уже знаю, кто его убил.

У Криспина вырвался возглас удивления, но задать встречный вопрос он не успел: дверь распахнулась настежь. Криспин вскочил и заслонил девушку от незваного гостя.

В комнату влетел рыжеволосый паренек. Он захлопнул дверь, задвинул засов и, тяжело дыша, привалился к ней. Сквозь спутанные рыжие кудри, упавшие на лицо, он смотрел на Криспина, и множество веснушек ярче обычного обозначилось на бледной, словно фарфоровой, коже.

— Джек! — Криспин обхватил ладонями трещавшую голову. — Бога ради, что ты делаешь?

— Хозяин, — произнес паренек, метнул взгляд на девушку, выглядывавшую из-за спины Криспина, потом снова уставился на Криспина. — Ничего. Ничего особенного.

Криспин наградил своего подопечного сердитым взглядом. Джек Такер доставлял больше хлопот, чем имел на то право любой слуга. Вне всякого сомнения, больше любого из служивших у него прежде. Негодный слуга этот Такер. Редко оказывается рядом, когда нужен, почти всегда вызывает досаду — и лишний рот. Не хотел он иметь слугу! Больше не хотел. Особенно учитывая, что прислуги ему не полагалось.

Ах, если бы только семь лет назад Криспин не примкнул к изменникам. Если бы его не схватила королевская стража. Если бы его не лишили рыцарского звания и земель. Если бы… если бы. Тогда он не жил бы на вонючей улице в Шамблзе над мастерской жестянщика со слугой-воришкой и не принимал бы клиентку-дурочку.

— Боги тоже любят пошутить, — горько посетовал он.

Джек не сводил глаз с винного кувшина. Криспин уже готов был выбранить парня за несвоевременное появление, но тут дверь жестянщика внизу содрогнулась под градом глухих ударов. Криспин пересек комнату и распахнул ставни оконца, выходившего на улицу. В нос ударила вонь скотобоен и сжигаемой требухи. К соседнему дому, где жил торговец домашней птицей, спешил мальчик, тащивший в плетеной клетке кур; за ним шел мужчина, который нес убитых кроликов. Он шлепал по грязи, и длинные уши кроликов чиркали по земле при каждом его шаге.