Гавань Командора - Алексей Волков

Ярцев никогда не бредил военной карьерой. Тем более – во флоте чужого государства. А Гранье мог бы сделать это давно. Да только упорно избегал подобного счастья. Единственное – хотел попробовать себя в России, да и то увлекшись рассказами о далеком работнике на троне.

– Нет. Мы решили отойти от прежних дел, – вежливо за всех отказался Командор. – Разве что сейчас…

Он поделился известиями, полученными от пленного.

Барон сразу помрачнел. Видно было, что забот у него хватало. Один визит министра чего стоил! А тут еще грядущая диверсия!

– У меня в данный момент в Шербуре всего четыре фрегата, – сообщил Жерве. – Плюс форт. Даже не знаю, что делать. Надо будет срочно собрать совещание. Я могу рассчитывать на вас?

Последнее он спросил с вполне понятной надеждой.

– В этом случае – да, – за всех ответил Командор. – Только имейте в виду: у нас одна бригантина с минимумом людей. Большой помощи мы оказать не сможем. Я дал слово своим людям, что все желающие по приходе во Францию свободны. Остаются те, кто хочет составить мне компанию в одном путешествии. Так что…

Куда еще собрались путешествовать гости, хозяина не интересовало. Его больше волновали текущие дела.

– В конце прошлого года англичане взорвали подобную адскую машину в Сен-Мало, – сообщил французский капитан. – Подвести брандер вплотную к берегу они не сумели. Взрыв произошел недалеко от форта. Однако была разрушена часть крепостной стены и больше трехсот домов. Пострадало много жителей.

Сам он в это время находился еще по пути из Вест-Индии, однако по прибытии наслушался немало рассказов об этой бессмысленной, с военной точки зрения, операции.

Трое бывших флибустьеров отреагировали на сообщение так же, как любые нормальные люди. Неприкрытым возмущением. Еще понятно, когда город берут штурмом, норовя завладеть самим пунктом или богатствами горожан, но убивать ради убийства…

Какое-то время еще поговорили об общем положении и ходе войны, после чего Жерве развел руками:

– Прошу извинить меня, господа. Надо срочно заняться делами. Где и когда буду обедать, к сожалению, не знаю сам. Но если в городе – обязательно приглашу. Заодно подумаем, как обезопаситься от адской машины.

Обижаться на него не стали. Когда на тебе лежит ответственность за город, то не всегда можешь уделить должное время на воспоминания или просто отдых в кругу хороших знакомых.

Вроде не так долго продлился визит, однако Флейшман успел не только договориться на первое время с гостиницей, но и узнать кучу информации. Теперь тесной компанией мужчины засели в освободившейся каюте Командора. Надо же не только расположить женщин, но и подумать, как быть дальше.

Адской машины пока не касались намеренно. Все равно следовало прежде побывать у Жерве еще раз. Сил у него намного больше, и уж в любом случае действовать надо в зависимости от планов местного командования. В самом лучшем случае бригантина может вообще не понадобиться. Все-таки влезать всерьез в войну не хотелось. Разве – защитить при необходимости давший приют город. Если потребуется его защищать.

– Я что думаю, – Флейшман говорил подчеркнуто не торопясь. – Как мы доберемся до России? В архипелаге это не казалось проблемой, но если посмотреть вблизи…

– Доберемся, – отмахнулся Ширяев. Ему казалось, что никаких препятствий не бывает. По сравнению с недавно пройденным…

– А кто входит в Аугсбургскую Лигу, напомнить?

– Британцы, испанцы, голландцы, – не задумываясь, перечислил Григорий недавних противников в архипелаге.

– И сверх того – шведы и большинство германских государств, – добавил Флейшман. – Иными словами, почти весь нынешний мир.

– И что? Нам какая разница?

– Разница есть, – поддержал Юрия Командор. Подобно остальным, он тоже отмахивался от этого знания, считал, что главное – попасть в Европу, но вот попали – а дальше? Прибалтика принадлежит Швеции. Польша с Францией не воюет, однако на пути к ней лежат те самые германские государства. То есть, учитывая наше подданство, по суше ехать нам не с руки. А морем – даже если прорвемся, то некуда высаживаться. Пробовать южнее – там турки и татары. С нашим грузом только и ехать. Весь наш будущий юг под ними. Черное море до сих пор внутреннее море султана. В общем, эти пути пока отпадают.

– Через Архангельск, ядрен батон, – напомнил Ярцев. – Вокруг Норвегии. Британцы ведь ходят.

Кое-кто вздохнул. Встреча с англичанами сулила очередную драку. Хорошо, если в открытом море, а если прямо в Архангельске?

Командор чуть поморщился. В Россию ему очень хотелось. И с не меньшей силой не хотелось пытать счастья в холодных морях, когда он уже был сыт по горло теплыми.

Ну, не грела Кабанова мысль о северном походе.

Да и моряков останется меньше двух десятков. Остальные решили обосноваться на родине.

– Историю учить надо было, – наставительно произнес Флейшман.– Учили бы, хоть знали, когда закончится война. Чем – для нас, в общем-то, неважно.

– Так чего, блин, не учил? – под общий смех заявил Ярцев.

– Учил, но что-то не помню ее ни в одном учебнике. Там больше было про татарское иго да русских князей. Вероятно, составители сами не знали, что тут делалось, в Европе. Ученые – народ темный. Им пока не разжуешь, ничего не знают, – возразил Флейшман.

Историю он действительно знал несколько лучше остальных, только история – понятие настолько растяжимое! О многих событиях упомянуто вскользь, да и событий тех столько…

О войнах этого периода не знал даже бывший военный Кабанов. Как признавался – им преподавали одно и то же. Больше – отечественное, да и то – избранное.

– Она же лет двадцать тянуться может, – высказал свое мнение Командор. – А идет только седьмой.

Боевые действия до сих пор происходили без особой решительности со всех сторон. Одинокая Франция умудрялась сражаться с коалицией крупнейших и сильнейших европейских государств. Громких побед не было ни у кого. Схватки, стычки, баталии, и все такое неопределенное, без заметного перевеса как на суше, так и на море.

Судя по количеству противников, Франция переживала один из периодов своего расцвета. Хотя расцвет государства имеет мало общего со счастьем граждан.

Да и где оно, это счастье? В эти времена, скорее всего, нигде. Нет его еще в природе. Условия не созрели. Если, конечно, воспринимать счастье с позиций начала двадцать первого века. Для нынешних современников все не так плохо. Другой жизни они не знают, да и эпоха главных потрясений еще впереди.

Все в мире весьма относительно. Особенно когда речь идет о зыбких категориях людских чувств.

Облегчало положение то, что войны считались делом королевским. До всеобщей воинской повинности и тотальных мобилизаций еще никто не додумался. Подданных происходящее касалось лишь косвенно, за исключением небольшой категории профессиональных военных да тех людей, которые желали денег или славы. Простых людей еще могли завлечь в армию обманом, а порою – и силой, но уже дворяне участвовали в них исключительно добровольно. Хочешь – сиди в поместье. Никто, включая короля, тебя за это не осудит.