Большая реставрация обеда - Иржи Грошек

– Что вам, в конце концов, от меня нужно?! – Я скорчил свирепую рожу и обернулся, в надежде, что всякие бессмысленные вопросы прекратятся…

Десять глаз смотрели на меня с неподдельным интересом – шесть накрашенных и четыре обыкновенных. Собственно говоря – это была не гидра, а три пассажирки и два пассажира. И как их угораздило набиться в купе задолго до моего прихода?

– Вам надо отвечать всем сразу или какому-нибудь представителю? – деликатно осведомился я, а они закивали, что можно всем сразу. – Я знать не знаю вашего Йиржи и куда он подевался! Как, кстати, его фамилия?

– Геллер, – подсказали накрашенные глазки.

– Спасибо! – поблагодарил я. – Так вот, никакого Йиржи Геллера я не знаю и познакомиться с ним не хочу!

Думая, что достаточно прояснил для окружающих свою позицию сварливого пердуна, я уселся на тридцать шестое место и сделал вид, что «размышляю о судьбе светил, паря в пространстве». А на самом же деле – мысленно переливал из пустого в порожнее три сорта пива: «Хайнекен», «Хольстен» и «Кроненбург». Впрочем, не так явно, то есть не поскуливая. Поскольку на соседнем месте оказалась дама в черных чулках и могла бы подумать, что мои утробные звуки – по этому сексуальному поводу. Вторая купейная дама находилась в брючном костюме и ничего подобного предположить не могла. Третья – листала богато иллюстрированный журнал, по всей вероятности, чтобы сравнить меня с Жан-Полем Бельмондо или Арнольдом Шварценеггером…

– Извините, конечно, за беспокойство, – обратился ко мне мужчина, сидящий возле окна, – только на вашем месте должен был ехать Йиржи Геллер…

– Что же вы думаете, – огрызнулся я, – вы думаете, что я убил Йиржи Геллера и ограбил? Расчленил его тело, расфасовал по мешкам, смыл с мостовой кровь, вытащил у него из кармана железнодорожный билет, сел в поезд, а мешки с Йиржи Геллером отправил в Санкт-Петербург, Париж и Оломоуц?!

– Нет, мы так не думаем, – сказал мужчина. – Во всяком случае, не так подробно, – добавил он.

– И слава богу! – вздохнул я. – Если, конечно, не врете…

– Видите ли, в чем дело… – вмешалась в разговор дама в брючном костюме. – Все мы едем на конференцию, посвященную – не важно чему… Ну скажем, «Внутренний монолог как средство от изжоги…». Едем и недоумеваем – что же случилось с Йиржи Геллером?

– Могу себе представить, – ответил я. – Опираясь на десять минут нашего занудного знакомства, я просто уверен, что Йиржи Геллер выбросился из окна!

– Да что вы говорите! – Дама в ажурных чулках поменяла позу, то есть переложила левую ногу на правую. – Я всегда ожидала от Йиржи Геллера какого-нибудь сумасбродства. Во сколько часов времени это произошло?

– Вы едете на конференцию в качестве докладчиков или в качестве экспонатов? – в свою очередь поинтересовался я, поскольку не ожидал, что мои откровения по поводу «безвременной кончины» Йиржи Геллера будут восприняты так прямолинейно.

– Я не есть природный носитель чешского языка, – призналась дама в чулках. – И не всегда понимаю – о чем тут речь. В данном случае мы разговариваем об Йиржи Геллере, не так ли? Повторите, пожалуйста, что с ним случилось!

Я попытался выйти из ситуации и снова в нее войти. Чтобы окинуть весь этот идиотизм свежим взглядом. Так же я поступал, редактируя женский журнал. Однако чем дальше анализируешь, тем больше уподобляешься. И через месяц я овладел всеми приемами писькиной грамоты не хуже любой из корреспонденток этого женского журнала. Сам того не желая.

– Йиржи Геллер сошел с ума, – печально констатировал я. – А я отправляюсь следом.

Дама в чулках снова поменяла позу и принялась меня утешать.

– Ну-ну, – сказала она, – шшш-шшш… Не надо так грустно. Все мы подвержены некоторым заболеваниям… Кстати, Йиржи Геллер давно прикидывался сумасшедшим, и надо теперь признаться, что курочка умалишается по зернышку. Вы меня хорошо понимаете?

– Не очень, – признался я.

– Это потому, что я не есть природный носитель чешского языка, – обрадовалась дама. – И Йиржи Геллер – тоже.

– Да и черт с ним, – поддакнул я. – Не хотите ли переменить тему?

Дама в чулках вдруг глупо захихикала. Следом за ней стала пофыркивать и дамочка в брючном костюме, далее – мужчина возле окна, а после него – все остальные.

– Вы на что намекаете? – спросила дама в чулках. – Йиржи Геллер не был транссексуалом. Как родился мужчиной, так и сошел с ума.

– Да-да, – подтвердила дама в брючном костюме. – Он ничего не хотел менять. Как вы могли такое подумать?

– Наверное, твои штаны, – подсказала дама в чулках, – ввели товарища в заблуждение. Кстати, слово «товарищ» надо писать с двумя буквами «о». Тооварищ! Как слово «Лаокоон», удушаемый коммунистической гидрой.

– Отнюдь, – возразила дама в брючном костюме. – Потому что Лаокоон – это не слово, а древнегреческий жрец.

– А Лао-Цзы?

Я мужественно пообещал самому себе, что сокращу потребление пива до разумных пределов, если этот кошмар немедленно прекратится. Высунул как можно дальше язык, чтобы на него посмотреть – ничего таким образом не увидел и стал разыскивать в купе зеркало. Хотя никогда не мог правильно определить – заболел я или чем-нибудь обожрался.

– Что вы делаете? – озадаченно спросила дама в чулках, глядя, как я рыскаю по купе с разинутой пастью. – Вы продолжаете опасно заблуждаться?

Среди нас, кроме дамочки с журналом, находился еще мужчина, не проронивший до сих пор ни слова. И теперь он нарушил обет молчания и обратился ко всем присутствующим:

– В тысяча девятьсот девяносто первом году Йиржи Геллер завел меня в темный лес своих рассуждений. Он утверждал, что время, поделенное на количество дам, дает в остатке свободу мыслей. Тут мы заспорили по существу вопроса: чего у нас больше – дам или времени? Если в переизбытке дам, то надо их сокращать, а не делить на время. А если полным-полно времени, то где же взять столько дам, чтобы его заполнить?

Присутствующие слушали мужчину с неподдельным интересом, кивая в такт железнодорожным колесам. Только я не кивал, опасаясь прикусить язык.

– И что представляет собой эта пресловутая свобода мыслей? – продолжал разглагольствовать мужчина. – Возможность порассуждать о всяких гадостях или отсутствие мыслей вообще? Йиржи Геллер говорил, что подлинная свобода – отпустить свои мысли на волю и больше ни о чем не думать. «Идите, мысли, на хрен, – говорил Йиржи Геллер, – плодитесь и размножайтесь!» Думаю, что этими словами он подтолкнул разрядку напряженности в Европе! – патетически закончил мужчина.

Все одобрительно покрякали, в смысле – покряхтели.

– А помните, – воскликнула дамочка с журналом, – как Йиржи Геллер разоблачил ясновидящую?! «Спорим, – сказал Йиржи Геллер, – что на вас белье красного цвета?» – «Что?!!» – переспросила ясновидящая, как будто была плохослышащая… И тогда Йиржи Геллер ее разоблачил. Потому что всегда с подозрением относился к паранормальным женщинам. А может быть, видел их насквозь…