А я люблю военных... - Людмила Милевская

Мужчина в штатском огорчился и ласково попросил:

— Софья Адамовна, потерпите еще немного и постарайтесьмаксимально нам помочь. Я же со своей стороны постараюсь в ближайшие дниизбавить вас от неприятного собеседника.

Он выразительно посмотрел на полковника и покинул кабинет.

Я остолбенела: “В ближайшие дни? Не хочет ли он сказать, чтодней этих будет много? Невероятно!”

Полковник, вот молодчина, пока я страдала, окончательно взялсебя в руки и со всею вежливостью ко мне обратился:

— Софья Адамовна, продолжим беседу.

— Продолжим, — сомнамбулически откликнулась я, не выходя изтранса.

— Софья Адамовна, очень прошу, сосредоточьтесь. Постарайтесьне касаться ничего, кроме гранатомета и покушения на президента.

Грустить долго не могу, так уж устроена.

“Черт с ними, — подумала я, — буду жить здесь. Они же живут,и им это нравится. И я привыкну. Да и не так здесь плохо, раз имеются такиеприятные мужчины, как тот в штатском. Ах, какой у него голос…”

— Софья Адамовна, — тем временем не отставал от меняполковник, — со всем уважением вас прошу, давайте продолжим разговор, но толькоо самом главном будем поминать.

Я кивнула, давая понять, что приветствую хороший тон, исказала:

— Понимаю, вы хотите сократить нашу беседу, но темы заданыуж слишком плодородные — об одном гранатомете могу часами рассказывать, неговоря уже о президенте. Вот некоторые, к примеру, считают, что президент нашнедостаточно хорош. Как правило это те, которые на себя давно в зеркалоглядели, я же в зеркало каждый день смотрюсь и…

Громкий хлопок по столу оборвал мою речь. Вместе с хлопкомраздался и выразительный…

Впрочем, не стоит об этом. Клялась же себе не употреблятьплохих слов. Впрочем, я и не употребляю, чего нельзя сказать о полковнике — какон меня обозвал!

Боже, как он меня обозвал! И всех! И весь мир! И начальство!Правда, не совсем поняла чье: его или мое? Но обозвал крепко.

Скромная сидела и только дивилась: “И это человек в погонах!А я, между прочим, люблю военных…”

Конечно же расстроилась, слезы навернулись на глаза,застучало в висках. Спрашивается, зачем мне все это нужно? Лежала бы себе подстолом…

Полковник снова взял себя в руки, устыдился даже своегоповедения.

— Софья Адамовна, простите, — смущенно хмурясь, буркнул он.— Сам не знаю, как так получается.

В этом месте его голос снова начал набирать силу и высоту,зазвучали сварливые нотки.

— И до этого мне приходилось подозреваемых допрашивать, ночтобы вот так вот — впервые, — пробубнил он уже совсем бранчливо. — Топчемся наодном месте как ч-черт знает кто! А все вы! Куда вас все время уводит?

Мне стало его жалко.

— Согласна, — ответила я. — Хоть допрашиваюсь и не впервые,но опыта никакого. А раз надлежащего опыта нет, так и спросу никакого, потому исъезжаю все время на частности. Но с другой стороны, нам и говорить-то не очем. Я пришла на новоселье, гуляли всей компанией, очнулась на полу. Кстати,почему вы меня одну подозреваете?

— Потому что гранатомет в руках держали вы одна, а муж вашейподруги выпил столько, что только восьмым чудом света можно назвать тот факт,что он до сих пор жив.

В этом месте я страшно пожалела, что не выпила столько же.

— А не мог тот мужик в фуфайке проскочить на крышу и по нейуйти через другой дом? — спросила я, вспоминая, что сама так неоднократноделала, слава богу, по другому поводу.

Полковник меня огорчил:

— Нет, не мог. Этажом выше располагалась охрана, этажом нижетоже. Ваш мужик никуда уйти не мог.

— Значит он и по сей момент в доме! — радостно заключила я.— Ищите среди жильцов. Только не говорите, что вы их хорошо знаете.

— Послушайте…

— Людям свойственно заблуждаться. К тому же покушались насамого президента, следовательно сумма предложена была внушительная. За такуюсумму и сама бы…

Глянула на полковника и испуганно поспешила заверить:

— Но мне никто не предлагал. К тому же, с тех пор как Любаполучила наследство, мне было не до президента — шторы шила.

— Послушайте…

— Шторки, скатерочки, занавесочки! Кошмар! Тем более, что яшить не умею. Я так перетрудилась, потому и напилась. Только представьте, покая шила, мой муж… Впрочем, не будем о неприличном. Ах, он негодяй! А потом ивовсе меня бросил. И теперь вы хотите усилить мое горе? Нет уж, ищите в самомдоме. Мужик в фуфайке там.

Бедный полковник снова хватил по столу кулаком и завопил:

— Да послушайте, черт вас побери!

Я испуганно зажала уши и закричала:

— Я контужена, но вас слушаю! Слушаю!

— Вот и слушайте, — тяжело дыша, сказал он. — Слушайте.Стреляли из квартиры вашей подруги.

— Я знаю.

— Из окна комнаты, в которой вас нашли.

— Да знаю я, знаю, видела своими глазами. Зачем вы мне эторассказываете?

Полковник схватился за голову:

— Да за тем, чтобы до вас наконец дошло: отпираться глупо ибесполезно. Мои ребята ворвались в квартиру через четыре минуты — минута ушлана то, чтобы выбить дверь. Этажом выше и этажом ниже была охрана. Ваш мужикчто, невидимка?

Я растерялась:

— Он в фуфайке был.

— Тем более, — грустно усмехнулся полковник. — Еще вамскажу: уже готовы результаты экспертизы. Ни у кого из жильцов на поверхностикожи оружейных выхлопов не найдено. Все чисты, как стеклышко.

— Понятно, — промямлила я, — меня-то засыпало с головы доног сразу же, как тот, в фуфайке, жахнул из “Мухи”. Всю комнату можно наэкспертизу тащить, думаю хорошо припорошило.

— Рад, что хоть это вы понимаете. Софья Адамовна, давайтеподытожим: посторонняя в доме вы одна, нашли вас в той комнате, из которой былосовершено покушение, в руках у вас был гранатомет, на этаже мужчины в фуфайкене обнаружено. Что из этого следует?

— Что вы плохо искали.

Он грустно покачал головой:

— Нет. Из этого следует, что хватит глупенькойприкидываться. На президента покушались вы — больше некому. Сейчас вас отведутв камеру, где вы хорошенько и подумаете, а после этого мы с вами поговорим. Ипомните, чем раньше мы приступим к серьезному разговору, тем лучше будет длявас.