Пленник кривого зеркала - Роберт Лоуренс Стайн

Затем я стал думать о Синди и Шарме. Почему они так разозлились на меня из–за простого и, в общем–то, безобидного недоразумения?

В ушах всё ещё обидные мамины слова: «Думаю, ты утратил представление о разнице между правдой и ложью».

Ничего подобного! Неправда!

Но как я мог это доказать?

Наконец я уснул. Мне снилось, что я бегу по бесконечному, заросшему высокой травою полю. А Синди и Шарма лихорадочно машут мне руками и что–то кричат, но я их не слышу и продолжаю бежать со всех ног, не в силах остановиться.

Меня разбудили голоса.

Я сел в постели, тяжело дыша. Взмокшая от пота пижама прилипла к телу.

Посмотрев на часы, я увидел, что сейчас два часа ночи.

Кто мог разговаривать в такое время? Я затаил дыхание и напряжённо прислушался.

Голоса доносились снизу, но я не мог разобрать слов.

Неужели отец возвратился со съёмок так поздно? Скорее всего, внизу разговаривают мои родители. Кому ещё там быть?

Я соскользнул с кровати и на цыпочках вышел в коридор. Подойдя к верхней лестничной площадке, я остановился.

Внизу было темно. Света в гостиной не было. Значит, беседа велась на кухне.

Говорила женщина. Я узнал её голос. Это была мама.

Я напряжённо прислушался в надежде разобрать слова. Что она говорит? И кому?

— Тебе не кажется, что ты сходишь с ума?

Это были её слова. Она говорила не столько сердитым, сколько встревоженным тоном.

— Разумеется, у тебя нет брата–близнеца, — сказала она. — И никакого двойника. Почему ты задаёшь мне такие дикие вопросы?

И тогда я услышал ответ мальчика.

— Но я его видел! Честное слово! Клянусь тебе, я его видел!

Я тихо застонал. Мне пришлось ухватиться за перила лестницы, чтобы не упасть.

У этого мальчика… был мой голос.

— Ничего я не выдумываю, — проговорил мальчик моим голосом. — Я видел его, а он видел меня. Клянусь тебе, это правда!

— Уже поздно. Пойдём спать, — предложила мама усталым голосом. — Пойдём. Утро вечера мудренее. Выключи свет.

— Почему ты мне не веришь? — спросил мальчик резким требовательным тоном.

Мне пришлось вцепиться в перила лестницы, чтобы не упасть, поскольку я дрожал всем телом.

Почему у мальчика мой голос? Кто он такой? И почему мама разговаривает с ним посреди ночи?

Я решил выяснить, что происходит, но, сделав шаг, вдруг почувствовал, что моя босая нога соскользнула с деревянной ступени, и я кубарем скатился по лестнице.

В ночной тишине грохот показался мне оглушительным.

Я приземлился на четвереньки и подождал, пока утихнет боль. Моё сердце бешено колотилось.

Я прислушался — ни приближающихся шагов их кухни, ни криков удивления, ничего!

Но мама должна была услышать звук моего падения, ведь я пересчитал чуть ли не все ступеньки нашей лестницы!

Почему она не выбежала посмотреть, что случилось?

Я с трудом поднялся на ноги. По пульсирующей боли понял, что повредил колено. Потирая рану, я заковылял к кухне.

На кухне было темно. Серебристый лунный свет едва проникал сквозь жалюзи на окне. Никаких цветных красок, только серые тени в полумраке.

Я чувствовал себя так, будто перенёсся в мир чёрно–белого кино.

— Мама, это ты? Я слышал твой голос! Есть тут кто–нибудь?

Я пересёк кухню и, нащупав рукой подоконник, выглянул во двор. Поверхность бассейна отливала серебром. Картина выглядела нереальной.

Раздался щелчок, и кухня озарилась светом. Я обернулся. В дверном проём стояла мама.

— Росс? Что ты здесь делаешь? — спросила она, прикрывая рукой зевок.

— Я… я услышал твой голос, — пояснил я.

Мама поправила пояс на халате.

— Мой голос? Этого не может быть. Я только что проснулась.

— Нет, — возразил я. — Я слышал голоса. Ты была на кухне и разговаривала с… мальчиком.

Мама потёрла глаза ладонью.

— Нет, Росс. Ты ошибаешься. Лучше скажи, почему не спишь и зачем спустился вниз.

— Я уже объяснил тебе это, — ответил я, вновь сжимая кулаки. — Почему ты мне не веришь?

— Потому что меня здесь не было и я ни с кем не разговаривала, — заявила мама. — Я спала в своей постели глубоким сном, пока не услышала, что кто–то бродит на кухне. — Она зевнула. — Наверное, это был сон, сынок, — предположила она. — Некоторые сны очень трудно отличить от реальности.

— Но это был не сон, — настаивал я. — Мне известна разница между сном и явью.

По маминому лицу было видно, что она осталась при своём мнении. Поэтому я пожал плечами и покинул кухню, выключив перед уходом свет.

Мне так и не удалось заснуть после этого происшествия.

Я лежал в постели и глядел в потолок. Не донесётся ли снизу голос мамы, разговаривающей с мальчиком, у которого мой голос?

Я не знал, что мне доведётся увидеть этого мальчика через несколько часов.

Я не знал, какую опасность таит встреча с ним.

Я не знал, что попал в беду.

В понедельник, после уроков, меня окликнула Синди. Я стоял возле своего шкафчика в раздевалке и зашнуровывал теннисные туфли. Девочка подошла поближе и больно наступила мне на ногу.

— Эй! — сердито крикнул я. — Зачем ты это сделала?

Она нарочито равнодушно пожала плечами.

— Просто захотелось.

Я быстро зашнуровал туфли, затем поплевал себе на пальцы и попытался смыть грязь, оставленную подошвами её башмаков.

— Если ты всё ещё сердишься на меня по поводу вечеринки у Макса, то…

— Я решила с тобой помириться, — перебила меня Синди.

— Помириться? Наступив мне на ногу?

Она рассмеялась.

— Ну, это была просто шутка. — Синди поправила чёрную прядь волос. — Почему ты ушёл с вечеринки так рано? Испугался, что мы с Шармой снова скинем тебя в бассейн?

— Хороши шуточки! — проворчал я. — Вы чуть меня не утопили.

— Ты это заслужил, — усмехнулась она. — Но ты так и не ответил, почему ушёл с вечеринки.

— Беспокоился о своём младшем брате, — в очередной раз соврал я. — Не люблю оставлять его надолго одного.

Синди пристально взглянула на меня: