Дарханна - Сергей Николаевич Билдуев

Аня выросла, закончила колледж и вышла замуж, Нургали Закирович, несмотря на уговоры внучки, не стал переезжать в ее новый дом, оставшись с сыном и невесткой. Он будто чувствовал, что брак Анюты не продержится и пары лет.

— Деда, я же всю жизнь с тобой. И как я без тебя там буду?

— Ты, Анютка, роди ребеночка, и меня заберешь, как няню. А пока я вам мешать не стану.

— Не мешаешь ты нам! Я хочу домой приходить и знать, что ты сидишь в кресле, телевизор смотришь или книгу читаешь. Мы сад планируем разбить. Помнишь, в России мы с тобой мечтали, что папа нам дачу купит, и мы там посадим большие клумбы с самыми разными цветами? Пора бы уже осуществить эту мечту.

— Нет, — Нургали Закирович остался непреклонен. — Только после рождения правнука или правнучки! Считай это моим условием.

Аня капризно вздернула подбородок, а потом присела на ковер у ног деда и прижалась щекой к его руке.

— Я тебя так люблю! Так люблю!

— И я тебя, родная моя.

После отъезда внучки Нургали Закирович стал чаще болеть. Аня приезжала к нему стабильно дважды в месяц. Однажды приехала на Рождество.

— Ты почему с мужем не празднуешь? Для него этот праздник очень важен.

— Поссорились, — коротко пояснила Аня.

Уезжала она после уикенда с тяжелым сердцем. Дед заметно постарел за прошедшие месяцы. Все больше времени проводил в постели. На свежий воздух практически не выходил.

Быть может, поэтому Аня, теперь уже Ханна Джонсон, даже порадовалась в глубине души, в день своего приезда застав мужа в постели с другой женщиной. Несколько дней ушли на формальности в связи с увольнением и подачей на развод, и уже в конце января Аня вернулась в Сиетл.

Последние недели жизни Нургали Закирович провел рядом с внучкой. Практически все время он спал. Наступила весна, и все вокруг оживало. Окно в комнате открыли, впуская свежий воздух. Нургали почувствовал, что замерз, но сил сказать об этом не оказалось. Снова задремал, и увидел сон. Сон о войне, которую он не помнил. Крики, холод, запах пороха и свежей крови. Враги кинули гранату, а потом все стихло. Нургали очнулся в полной тишине. То ли его оглушило, то ли бои закончились. Немец сидел рядом с ним, снимая с тела умершего сослуживца золотистый крест. Нить никак не рвалась, и немец вытащил из кармана серебряный острый клинок, чтобы перерезать ее. Внезапно Нургали почувствовал ярость, с из ниоткуда взявшейся силой пнул врага в спину и резко навалился на него всем телом, одновременно выхватив из его рук нож. После минутной борьбы обессиленной рукой нанес последний удар и, услышав рев мотора бомбардировщика, подумал: «Я не оглох», а после прогремел еще один взрыв.

Нургали открыл глаза. В комнате вокруг его кровати стояло много людей, призраков: тесть с тёщей, законная супруга Лизавета, мать и, видимо, отец, а ещё она… Та, забытая практически на семьдесят лет. Все они, полупрозрачные, смиренно ждали, спокойно глядя на него. Внучка Аня сидела в кресле рядом с его постелью и читала вслух, как когда-то очень давно он читал ей.

— Анюта, — прошептал Нургали. — Открой, пожалуйста, сейф.

Внучка послушно встала, отодвинула картину с морским пейзажем и набрала код. В сейфе лежали документы и большая шкатулка. Аня без слов поняла деда и взяла шкатулку. Присела на край кровати и посмотрела в глаза пожилого человека. Нургали Закирович выразительно моргнул. Аня открыла шкатулку и вынула из нее нож.

— Дай его мне, — попросил Нургали.

Аня послушно вложила в ослабленную руку серебряный клинок. Дед сжал рукоятку и всмотрелся в свое отражение, позолоченные лучами закатного заморского солнца, а потом тихо заплакал.

— Аня, я прошу тебя, верни этот нож на его родину. Его родина в Бурятии. Посмотри бумаги.

Аня вынула из шкатулки потрепанные временем, аккуратно сложенные бумаги, на которых значились незнакомые ей фамилии, имена, отчества, даты, замысловатые названия военных комиссариатов и прежние названия советских республик и областей. Посмотрела на деда, чтобы спросить, кому именно надо вернуть нож, но он снова заснул и больше уже не проснулся.

Нургали Закирович прожил трудную, но долгую и по-своему счастливую жизнь.

Похоронили его любящие и любимые им люди в марте 2019 года в Сиетле.

Дарханна

***

Мунко, лето 2019 года, г. Улан-Удэ

Телефонный звонок прозвучал в узком рабочем кабинете владельца ювелирных салонов «MoonGo», как в подземелье. Погруженный в работу, Мунко даже не сразу сообразил, кто такая «Туяна ТВ», чье имя значилось на дисплее, чему и сам потом удивился.

— Привет, Мункоша! Занят? Хотя о чем это я! Ты всегда занят.

— Привет, Булатывна!

— Я же просила так меня не называть! — журналист самой крупной телерадиокомпании Бурятии обижалась, как ребенок, когда ее называли только по отчеству, да еще и с акцентом на «Ы». — Я к тебе с серьезным делом, а ты все со своими шуточками.

— У тебя давно серьезные дела появились?

— Ну все, сам напросился! Нанимаю тебя своим работником на ближайшее время, и отказы не принимаются.

— Неужели? Это как?

В редакцию компании пришел запрос об освещении фамилий нескольких участников Великой отечественной войны с целью поиска их родственников. На первый взгляд, элементарное дело. Но Туяна не поленилась связаться с автором и загорелась сделать репортаж о событиях и людях, которых, быть может, и не существовало. Некая американка Ханна Джонсон вознамерилась вернуть законным владельцам драгоценное изделие — серебряный нож, который ее дед хранил после войны до конца своих дней и на смертном одре попросил найти его сослуживцев из Бурятии, ни имен, ни фамилий которых уже не помнил, но бережно сохранил архивные выписки военных комиссариатов, которые ему удалось-таки раздобыть.

— Вас, богатых, не поймешь, — Мунко усмехнулся. — А от меня-то ты что хочешь?

— Как — что?! — искренне удивилась вопросу Туяна. — Ты — ювелир, и знаешь историю этого ремесла, значит, сможешь найти автора изделия. А я сделаю потрясающий репортаж о нем и возвращении реликвии на Родину.

Мунко не выдержал и рассмеялся в голос:

— Милая, ты сильно преувеличиваешь мои способности.

— А ты их недооцениваешь. Ну пожалуйста…

Туяна была не просто подругой Мунко, но и его верным партнером. Работники телевидения, а особенно любовницы главных редакторов — ценные соратники в борьбе с рекламными кампаниями конкурентов. Отказывать ей нельзя. Да и ехать с Сэржэной в отпуск категорически не хотелось. Мунко был уверен, что у него ничего не получится, но попытаться стоит. Хотя бы ради того, чтобы не лететь на две недели в этот чертов Тайланд! Сэржэна, как