Я - его алиби - Галина Владимировна Романова

— Чаю можно…

Кто-то с силой тряс меня за плечо. Я не стала открывать глаза, а лишь недовольно буркнула:

— Ну, чего тебе?!

— Может, объяснишь, что означают две рюмки и две чашки на твоем столе?! — гневно спросила Милочка, не переставая меня расталкивать. — Слышь, Ксюш, эта дрянь опять кого-то приводила к себе…

— О господи! — простонала я. — Девки, вы дождетесь — я отберу у вас ключи! Никакой личной жизни!..

Глаза мои все-таки раскрылись и обнаружили двух разъяренных фурий, взявших в кольцо мое ложе. Причем ярость эта у каждой выплескивалась по-разному…

Милка уперла руки в бока и свела брови на переносице, что означало крайнюю степень раздражения. А Ксюха скрестила руки перед грудью и мрачно поблескивала глазами. Скажу откровенно, этого блеска я боялась больше всего. Она была уравновешенным человеком и редко выходила из себя, а уж если это случалось, то последствия могли быть самыми непредсказуемыми.

— Да ладно вам! — миролюбиво протянула я, приподнимаясь. — Все нормально…

— Кто у тебя тут был? — со сталью в голосе спросила Ксюша.

— Сосед… — Я не знаю, что заставило меня соврать, но дальше меня понесло: — Я выбрасывала мусор, а он с собакой гулял… Напросился в гости… А я что — без понятия? Он еще бабулю мою знал…

Подруги переглянулись и немного успокоились.

— А какой он из себя? — осторожно спросила Милка, устраиваясь у меня в ногах.

— Да так себе, — сморщила я носик, припоминая ничем не примечательную внешность собачьего хозяина. — Далеко не в моем вкусе…

Они еще раз переглянулись и облегченно вздохнули. Свой вздох облегчения я похоронила глубоко внутри. И только я это сделала, как в квартиру позвонили.

— Кто это? — опять заволновались подруги. — Ты кого-то ждешь?

Я проблеяла в ответ что-то неопределенное и потрусила к двери.

— Оденься, бесстыжая!.. — зашипела Ксюша, накинув на меня шелковое покрывало, которое походя сдернула с дивана. — Я сама открою.

Я мысленно заскулила и потупила взор. Подруга тем временем щелкнула дверной задвижкой и принялась с кем-то вежливо объясняться.

Сколько я ни старалась разглядеть неожиданного визитера, у меня ничего не получалось. Ксюша ухитрялась кому-то вежливо улыбаться и попутно отпихивать меня ногой от двери. Последний удар был настолько ощутимым, что я невольно согнулась в три погибели и побрела в кухню, обиженно притихнув под пальмой.

Подруги появились одновременно. Разом защебетав, они принялись хлопотать у стола, временами бросая настороженные взгляды в мою сторону.

Первой не выдержала Милка.

— Леруся, прекрати дуться! — чмокнула она меня в макушку. — Мы любим тебя, непутевую! И желаем добра!..

Я упорно отмалчивалась.

— Ну прости меня!.. — подсела с другого бока Ксюша. — Я не хотела, чтобы перед таким приятным человеком ты показалась в таком виде…

— А кто там был? — осторожно поинтересовалась я.

— А кого ты ждала?.. — одновременно вскинулись обе.

— Может, хватит… — устало протянула я.

— Ну, когда я открыла дверь, — медленно начала Ксюша, — первый, кого я увидела, был огромный черный пес…

Вздох, вырвавшийся из моей груди, едва не опрокинул чашку с кофе на столе. Если подруги что и заметили, то не подали вида. А Ксюша между тем продолжала:

— Мне этот молодой человек показался очень симпатичным…

— Однако я не заметила, чтобы он был молодым, — язвительно заметила я, понимая, что, кажется, пронесло, — а уж тем более симпатичным…

— У Ксюши есть опыт по части общения с мужчинами, так что не перебивай и слушай, — наставительно произнесла Милка, налегая на бутерброды. — Мы думаем, что этот вариант подошел бы тебе больше всего…

— Какой по счету бутерброд-то?.. Ты же на диете!.. — язвительно прищурилась я. — Смотри, растолстеешь, и твой Олежа тебя разлюбит…

— Не разлюбит, — махнула она рукой. — Ты лучше не уходи от темы. Саша пригласил тебя завтра на рыбалку и передал через Ксюшу, что будет ждать в пять часов на автобусной остановке.

— Еще чего!.. — фыркнула я. — Я ему еще вчера отказала.

— А я дала согласие! — жестко отрезала Ксюша, для убедительности прихлопнув ладонью по столу. — И ты поедешь!.. И не столько для того, чтобы это вылилось во что-то. А для того, чтобы ты своим скудным умом поняла, что внешность в мужчине не главное.

И только я открыла рот, чтобы исторгнуть вопль протеста, как в дверь опять позвонили.

Милочка сделала предупредительный знак и выплыла в прихожую. Я насупилась еще больше и исподлобья бросала взгляды на дверной проем. Но тот, кого через минуту я там увидела, не был ни одним из моих знакомых мужчин: на пороге кухни стоял милиционер и сурово поглядывал из-под козырька форменной фуражки.

— Добрый день, — козырнул он наконец. — Кто тут хозяйка?

— Я, — недоуменно тараща глаза, выдавила я из себя. — А в чем, собственно, дело?

Окинув меня оценивающим взглядом, милиционер смущенно крякнул:

— Будьте добры — оденьтесь, я попрошу вас быть понятой.

— Кем, кем?! — пытаясь понять, что его так смутило. Опустив глаза, я обнаружила, что кусок материи, заботливо накинутый подругой, прикрывает теперь лишь часть моей груди. — Какой понятой? Что случилось?

— В соседней квартире произошло убийство, — скороговоркой пробормотал милиционер, отводя глаза. — Нам необходим еще один понятой. Будьте добры.

— Хорошо, хорошо, — согласно закивала я. — А кто еще будет?

— Один из жильцов с первого этажа. — Милиционер пошел к выходу со словами: — Так мы ждем вас.

Второпях натянув на себя что-то, я выскочила на лестничную площадку и едва не свалила с ног Александра, томящегося у раскрытой двери Валькиной квартиры.

— Что случилось?

— Убийство, — тихо прошептал он.

— А кого убили-то? — перевела я дыхание.

— Хозяйку, кажется, — Александр кивнул на распахнутую дверь. — Вы должны были ее знать — это Валентина. Яркая такая женщина.

Если бы потолок в этот момент обрушился на меня, то потрясение было бы меньшим. Во все глаза уставившись на Александра, я молча открывала и закрывала рот, не в состоянии выдавить из себя ни слова.

— Валерия, вы так взволнованы! — заботливо наклонился ко мне сосед. — Может, вам не ходить туда?

— Нет, — ответила я, обретая наконец способность говорить. — Я пойду!..

Валентина лежала, уткнувшись головой в окровавленную подушку. Простыни под ней были сбиты в кучу и насквозь пропитаны кровью.