Между «привет» и «прощай» - Эмма Скотт

–Хотите, чтобы я по собственной воле улеглась сюда?

–Клянусь, это безопасно,– проговорил Эшер.

–Держу пари, вы говорите это всем девушкам.

Парни помогли мне забраться в корзину. Я легла на спину, прижав к груди испачканный грязью рюкзак. Не проронивший ни слова Рой в белом шлеме деловито подтягивал ремни и закреплял пряжки.

–Куда мы едем, Рой?

–Куда-нибудь, где сухо,– ответил Эшер, Рой по-прежнему молчал.– Там будет ждать «скорая», чтобы отвезти вас в больницу Уилкокса. Где вы живете на острове?

–Капаа.

–Значит, потом поедете туда.

А что толку? Сесть за руль я не могла, ходить тоже. И не было желания звонить кому-либо, кроме Сайласа, чтобы попросить о помощи. Не привыкнув паниковать, сейчас я изо всех сил старалась не разрыдаться, хоть и чувствовала себя совсем беспомощной. Терпеть не могу эмоции! Я ведь приехала на остров, чтобы набраться сил.

Взглянув на мое лицо, Эшер нахмурился.

–Вы в порядке?– поинтересовался он.

–Просто супер,– ответила я, изо всех сил стараясь держать себя в руках.– Просто боюсь высоты. Это что-то меняет?

–Обещаю, все будет хорошо,– заверил Эшер.

–Спасибо.– Я взглянула на зависший над головой вертолет.– Это безумие. Можно я хоть сделаю фото?

–Вы серьезно?

–Когда еще со мной случится нечто подобное?

–На следующей неделе?

–Мило. Но, может, стоит быть более милосердным?– Я достала телефон и сфотографировала вертолет в небе, а после навела камеру на стоящего справа Эшера.– Дома покажу родным героя, спасшего глупую туристку в неподходящей обуви,– пояснила я.

–Это все Рой, а не я. И вы не глупая. Со всеми время от времени случаются неприятности,– проговорил Эшер.

Неужели в грубом, мужественном голосе я уловила нотку сожаления? Однако размышлять не было времени. Сейчас я поднимусь в воздух и больше не увижу Эшера.

–Берегите себя, Фейт,– на прощание сказал он.– И в следующий раз будьте осторожней.– И отошел в сторону вместе с остальными парнями.

–Спасибо, но следующего раза не будет. Это путешествие подошло к концу.

«Едва успев начаться»,– мысленно закончила я.

Рой сделал круговое движение рукой, и вертолет поднялся выше. Мы оторвались от земли. Сквозь сетчатые прутья корзины в толпе глазеющих туристов я разглядела Майка с сыновьями. Он махнул мне, я помахала в ответ.

Лишь тонкая веревка, изгибающаяся под порывами ветра, привязывала нас с Роем к вертолету. Внизу на пугающем расстоянии проплывала земля, и, несмотря на все красоты, сейчас как-то не хотелось любоваться местными пейзажами.

Я взглянула на Роя, прикрепленного шнурами и пряжками к корзине.

–Вы часто этим занимаетесь?– полюбопытствовала я.

Однако Рой не ответил. Похоже, он не отличался разговорчивостью или просто не услышал меня из-за шлема. Тогда я крепко зажмурилась и стала ждать, когда это испытание, наконец, закончится. Три минуты спустя корзина приземлилась на спортивной площадке возле начальной школы, к счастью, пустовавшей в воскресенье.

–Итак, дело сделано,– пробормотала я, глядя в небо.

«Скорая» уже ждала нас, как и обещал Эшер. В поле зрения возникли двое ребят с носилками из группы неотложной помощи, но Эшера среди них не было.

–Я в порядке,– запротестовала я.– Вовсе незачем везти меня в больницу.

–А вдруг перелом? Лучше сделать рентген.

Я только вздохнула. Мне ведь все равно некуда было спешить.

* * *

Я четыре часа пролежала на кровати в отделении неотложной помощи больницы Уилкокс, дрожа от холода. Тонкое одеяло не согревало и, кажется, предназначалось лишь для красоты, а пакет со льдом на лодыжке, похоже, весил сотню фунтов. Наконец ко мне подошла молодая темноволосая женщина-доктор по фамилии Акана.

–Рентген показал, что кости не сломаны,– сообщила она.– Согласно ультразвуку, разрывов связок тоже нет. Конечно, без МРТ нельзя быть полностью уверенными, но, судя по опыту, я бы сказала, что у вас просто сильное растяжение связок. Вам повезло.

–Да уж, повезло, как всегда.– Я смахнула с глаз прядь волос.– И что дальше?

–Мы дадим вам лонгет, чтобы зафиксировать ногу, пару костылей, несколько пакетов со льдом и отправим домой. Может, позвонить кому-то, чтобы приехали за вами?

–Знать бы где упасть…– Я силилась сдержать новый поток слез.– Нет, я здесь одна.

Нахмурившись, доктор Акана кивнула на мои забрызганные грязью ноги.

–Если хотите, я могу попросить медсестер привести вас в порядок.

–И проторчать еще четыре часа в этом арктическом вольере? Нет, спасибо. К тому же эта кровать вполне может понадобиться кому-то менее удачливому. Я вызову такси.

–Ну, как знаете.– Она мягко похлопала меня по руке.– Я попрошу принести ваши документы.

Доктор ушла, и через полчаса появилась медсестра, замотала мне лодыжку и надела на ногу лонгет высотой до середины голени. Я подписала какие-то бумаги и оказалась перед зданием больницы в инвалидном кресле. Санитар остался рядом со мной ждать такси.

Вскоре к нам подъехала маленькая белая «Киа», из которой вылез молодой парень.

–Фейт?

–Это я.

Я выбралась из инвалидного кресла, и санитар протянул мне костыли. Я двенадцать лет – из почти тридцати прожитых на свете – ходила на высоких каблуках и ни разу не оказывалась в столь дурацком положении.

Отпустив кресло, я сделала первые неуверенные шаги, чувствуя себя астронавтом, выброшенным из космического корабля.

«Не драматизируй,– велела я себе.– Просто возвращайся домой».

И что потом? Я не представляла, как смогу залезть в ванну, чтобы привести себя в порядок. Конечно, можно поменять билет и убраться отсюда к чертовой матери, но у меня с собой три чемодана, которые еще нужно как-то дотащить до аэропорта. Да и сама мысль о сборах вызывала тошноту. К тому же я взяла в прокат машину. Как я верну ее, если не могу сесть за руль?

«Так что, домой,– вновь мысленно проговорила я.– А после решу, что делать дальше».

Я медленно сделала на костылях три шага к «Киа». Водитель такси с сомнением взглянул на грязную одежду.

–Э-э, у вас нет полотенца, чтобы положить на заднее сиденье?– спросил он.

–Вы шутите?– поинтересовалась я. Нога болезненно пульсировала.

Водитель только виновато улыбнулся и побежал за санитаром, который, забрав инвалидное кресло, направился обратно в больницу. Я же осталась стоять на обочине. Совершенно одна.

Больше не в силах сдерживать слезы, я разрыдалась.