Тыквенный пирог - Елизавета Голякова

хрипом, не веря, просто отказываясь верить в свою удачу. В глазах его плескался бесконечный ужас: он не успел еще понять, с кем его свела судьба, но уже точно знал, что этот кто-то – больше, чем самая проклятая машина для убийств.

– Ты куда собрался? – вкрадчиво, нежно-нежно проворковал Ирь, словно раскрытую книгу читая этого человека. И, не замахиваясь, метнул кинжал.

Он вошел в грудь, ничтожно защищенную байкерской курткой, по самую рукоять и еще на два пальца, смяв ребра. Сердце оказалось нанизано словно на шампур – а иначе и быть не могло. Иногда казалось, что Айбер с закрытым глазами может попасть в человеческое сердце с тридцати шагов. Кинжалом.

То, что излучало жизнь, порой было для него словно рождественская елка для бездомного мальчишки, прекрасно сверкающая и пахнущая так, что никогда ни с чем не перепутаешь. И выманивало плохо подавляемый восторг на его лице.

Два трупа синхронно рухнули только после того, как изящный убийца поклонился кому-то на галерее и получил лукавую полуулыбку в ответ.

Невозможно скрыть, когда ты так припаян к убийствам. Он и не пытался.

Хаос сильнее и морали тоже.

Это был замок среди истинно по-ирландски зеленых холмов, заросших благоухающей травой. Красивый, словно с гравюры, с конюшнями, подземельями и цветным полотнищем флага на самой высокой башне. От него до Дублина было рукой подать – но справедливости ради стоит сказать, что человеческой руки на такое не хватило бы.

Замок-без-имени, замок отдохновения, замок с секретами и историей. Он менял владельцев несколько раз после четырех сотен лет в собственности некой фигуры, весьма загадочной и ухватистой. Над дверями там висели ведьминские саше, под порогом черного хода недавно разбирали каменную кладку, обновляя оберег на счастье.

Счастья ему было не занимать – в замке всегда был приют, был стол и постель для усталого путника, а в погребах – эль, разносортный виски и вино. Его хозяйка порой по старой привычке охотилась, конечно, на людей, но делала она это больше под влиянием ностальгии или от скуки и досады, когда заканчивались ее комиксы, царапались любимые пластинки или Повешенный, тот самый, что с карты Таро, особенно донимал. Так-то хозяйка была гостеприимной, радушной и человеко-, друидо- и духолюбивой. Ей нравилось жить так, словно она была здешней королевой. Девушка-словно.

Итак, перед лестницей на галерею этого замка лежали три трупа, а Ирь замер с пренебрежительной ухмылкой на губах.

Сперва было тихо, так тихо, что чуткое ухо Айбера улавливало, как горячая кровь вытекала из смертельных ран. А потом раздались аплодисменты, чуть более жидкие, но не менее душевные от того, что хозяйка замка одной рукой придерживала свою голову на перилах, обеспечивая себе лучших обзор, и не могла полноценно хлопать.

– Браво, браво! – крикнула дуллахан, безголовый злой дух, отделенной от тела головой, и из ее шеи пламя взметнулось в такт ее словам. Она двумя руками повернула голову к сидящему подле нее жрецу, хрупкие же плечи остались неподвижны. – О, Лакс, как жаль, что здесь нет моего брата! Думаю, он пришел бы в восторг.

Жрец саркастично кашлянул:

– Да неужели? Когда это Лофту нравилось грубое кровопролитие?

Внизу Ирь закончил вытирать руки, кинжалы и лицо и пробежал к лестнице по самому чистому, что было на полу – по грудной клетке первого трупа.

– Я вообще-то все слышу! – крикнул он, беззастенчиво превышая возможности человеческого слуха. – Ты имел честь наблюдать изящнейшее и сдержаннейшее действо, неблагодарный нытик. Рейчи, скажи, было красиво?

Дуллахан улыбнулась хорошенькой улыбкой, сохранившей если уже не детские, то явно юношеские черты.

– Прекрасно, Ирьиллин! Я как раз не знала, куда девать этих паршивцев с золотыми зубами – у меня… хм… что-то вроде аллергии на желтый металл. Ты меня очень выручил, и очень мило выручил, спасибо.

Воин цокнул языком и ухмыльнулся, встретившись взглядом поочередно с другом и хозяйкой замка. А потом пошел по лестнице, отряхивая с и без того идеально чистого доломана ему одному видимые пылинки (по крайней мере, Лакс без особого энтузиазма надеялся, что его друг углядел именно пылинки, а не крошки костей и ошметки внутренностей).

Гобелены по стенам, описывавшие почти обычные сюжеты – охоту на инквизиторов, игры с пляшущими болотными огоньками, застолье с подозрительно узнаваемыми лицами хозяйки, ее брата и Джека-с-Фонарем на самых почетных местах – молча взирали на обитателей замка, и непонятно было, что они обо всем этом думали и думали ли вообще. Но будь это так, им бы, несомненно, тоже очень нравилось.

Замок рос из самой вершины холма в самом сердце Ирландии, и к нему не вела ни одна тропинка и ни одна дорога. Даже по звездам было до него не добраться – они принялись бы перемигиваться и безбожно врать, найдись такой смельчак. Этот замок был не то чтобы заколдован, просто его построили те, кто действительно умели строить замки и знали, зачем они это делают. Говорят, он раньше принадлежал дяде Рэйчел, а еще в этом деле был замешен некто Повешенный с адским огнем в глазах. Но, скорее всего, это была пустая болтовня и гнусные сплетни. По крайней мере, виселицы были очень даже исправны, и ни один из повешенных там не смог бы больше принимать участие ни в одной истории.

Ирь показался на галерее, ничуть не запыхавшийся, но все равно вполне довольный собой. Ухмылка все еще была на месте.

– А кстати, дорогая, твой брат что-то давненько не посылал и не получал никаких вестей. Ты случайно не знаешь… – он неопределенно помахал рукой, обрисовывая проценты потенциальной случайности.

– Ни случайно, ни намеренно – нет, – ответила Рэйчи, беря голову под мышку и удивительно изящно принимая руку жреца прежде, чем подняться со стула. – Он решил, что мне больше не нужна нянька, и только я его и видела.

Ирь кивал, про себя отмечая, как непринужденно держится Лакс в такой компании. И если к нему, квинтэссенции хаоса в околочеловеческом обличье, жрец давно уже привык, то присутствие дуллахана кого угодно должно было… смутить. Все-таки, дух смерти, неотвратимый и кровожадный, все такое… Но он оставался бесстрастно-вежливым, даже тонко флиртовал, не переходя предполагаемые границы приличий, с этим самым злобным духом, и даже не бледнел.

Снова воина посетила легкая, ненавязчивая – как писк комара за окном – мысль, что не очень-то и сам Лакс похож на человека. Но Ирь лично однажды проверял его кровь своим безошибочным способом, и вкус у крови был самый что ни на есть людской. Может, так выглядят все, кто в компании