Турнир - Денис Юрин

Умертвить человека можно по-разному, это касается не только способа убийства, но и степени его жестокости. Обычно в бою, тем более с превосходящими силами противника, мало кто тратит время на педантичное, постепенное расчленение тел и зверское потрошение внутренностей с последующим разбрасыванием их по всей округе. Всего одного точного укола или сильного рубящего удара достаточно, чтобы враг или умер, или окончательно выбыл из схватки. Напавшие же на разбойников (Дитрих так до конца и не был уверен, что это был именно тот экипаж и именно те мнимые дамочки) или были сумасшедшими, которым доставлял наслаждение вид бьющейся в предсмертной агонии, разрезаемой на куски еще живой плоти, либо вымещали на разбойниках былые обиды. Впрочем, нельзя было исключать, что таким зверским, устрашающим способом странники пытались передать Кривому послание-предупреждение, некое дикарское подобие благородного рыцарского заявления: «Иду на ВЫ!», сопровождаемое поднятием забрала.

Пока напарник тщательно удобрял кусты, Дитрих осторожно расхаживал по полю побоища, стараясь не наступить ни на багровые пятна впитавшейся в траву крови, ни на куски еще теплой, порой подергивающейся в механических конвульсиях плоти. Судя по количеству нарубленных фрагментов и разрубленных на части туловищ, трудно было сказать, сколько именно людей встретило смерть на этой поляне: дюжина, полторы или две. Попытка посчитать убитых по отрубленным головам тоже не увенчалась успехом. В глазах Гангрубера все сливалось. Перед ними простиралось одно сплошное багрово-зелено-коричневое пятно; безумный натюрморт из фрагментов тел, обагренной травы, кое-где все же сохранившей естественный цвет, и коры деревьев; ужасающее и в то же время приковывающее человеческий взор полотно, исполненное самим сатаной. К счастью, дым так глубоко проник в ноздри разбойника и так впитался в его одежду, что иных резких и, без сомнения, тошнотворных запахов Гангрубер просто не ощущал.

Примерно через пару минут на поляне вновь появился Марк. Опустошившего желудок паренька изрядно шатало, его кожа была по-прежнему бледной, а одурманенные видом бойни глаза то и дело закатывались. Однако молодой напарник Гангрубера нашел силы взять себя в руки и вернуться. Для человека, ни разу не бывавшего на войне, это был подвиг, настоящий, мужественный поступок, достойный восхищения и наивысших похвал. Нет, конечно, в разбойничьем ремесле без крови тоже частенько не обходится, и избалованные неженки не могут освоить в нем даже азы, не то чтобы достигнуть вершин мастерства. Неспособный убить лиходей либо сам становится жертвой, либо его изгоняют из шайки разочарованные дружки. Но не стоит забывать, кровь крови рознь! Далеко не каждый, кто способен убить, а затем посмотреть в глаза мертвецу, может выдержать вид искромсанного на куски тела. К такому можно привыкнуть, но не сразу… Дитрих очерствел очень давно, будучи еще солдатом. Он побывал в тех неприятных для мирного человека компаниях, где убийство такое же привычное дело, как прием пищи, а чужая кровь воспринимается всего лишь как очень вредная жидкость, липнущая к сапогам и портящая мечи, если ее, конечно, вовремя не оттереть.

– Как ты? – спросил Гангрубер, аккуратно перешагнув через один из обезображенных трупов и на несколько шагов приблизившись к напарнику.

– Обвыкся вроде, – простонал юноша, правда, не сразу, а вначале удобно опершись на незапачканное кровью и мелкими кусочками внутренностей деревцо. – Что… что здесь было-то?

– Не ясно, что ль? Бойня, обычная бойня! – хмыкнул Дитрих, продолжая свой путь. – Давай-ка выбираться отсюда, а то, не ровен час, дымок кто-нить еще учует и заявится. Не знаю, как ты, а я не желаю чужие грешки на свою и без того неправедную душонку брать…

– Грешки?! Ничего себе грешки! – громко возмутился Марк, видимо окончательно придя в себя и решив чуток повыступать. – Неужто это сбрендившие бабенки такую резню устроили?! Что-то не верится, да и не ведьмин то почерк!.. Колдуны с колдуньями чары накладывают да склянки всякие с зельями пакостными метать привычны, а тут мясник поработал, мясник с топорищем огромным! Не вишь, что ль, как ребят Кривого нашинковал?!

– Послушай, дружище, – прошептал Диртрих, приблизившись к напарнику, и, взяв его под руку, настойчиво потащил в лес. – Начнем с того, что ведьма ведьме рознь! Одна лишь глазками стрелять способна да портки соседям втихаря травками натирать, чтобы потом, значица, у обидчиков ейных все срамные места прели, зудели, пухли да чесались. Другая же настолько сильна, что даже инквизиция святая с нею не связывается: дружить не дружит, но без нужды крайней колдунью не тревожит…

– Ну, и зачем о том рассказываешь?! То и без тя знаю! – удивился Марк, не сопротивляясь тащившему его обратно в чащу напарнику, но и не проявляя должной прыти, чтобы быстрее покинуть поляну.

– А затем, дурья башка, чтоб ты копытами живее шевелил! – прошипел сквозь зубы Дитрих и сильно ткнул костяшками парню в бок. – Не слышишь, что ль, народище уже близко. Ладно, коль деревенщины набежали, а если графские люди иль, того хуже, олухи Кривого пожаловали? Хошь без вины виноватым стать и в святые попасть?! Я ж лично совсем не тороплюсь за чужие грехи на Небеса отправляться!

Гангрубер был прав. С дороги уже доносились голоса и конское ржание. Если бы их застали на месте побоища, то не стали бы разбираться, что да как… Крестьяне их повесили бы, предварительно перемолов все кости дубинками да истыкав бока вилами. Солдаты графа Дюар тоже вначале довели бы их до бессознательного состояния при помощи кованых подошв сапог, конских копыт да цепов, а затем отвезли бы в город, где, погноив в сыром подземелье месяцок-другой да изведя изощренными пытками, в конце концов милосердно казнили бы. Что придумали бы озверевшие головорезы из шайки Кривого, товарищи не знали… Об этом парочке разбойников было даже страшно подумать.

К счастью, Марк не был тугодумом-упрямцем, а приближение к месту лесного побоища людей придало ему сил, да столько, что вначале волокущий его за собой Гангрубер теперь едва поспевал за шустро рванувшимся с места и помчавшимся сквозь заросли, не хуже матерого лося, пареньком.

Мысль о нависшей над их головами угрозе лютой расправы заставила парочку разбойников свершить почти невозможное. Всего за четверть часа они преодолели путь, который до этого прошли за целых три четверти, и вновь оказались на том месте, где чуткий нос Марка впервые унюхал проклятый дымок.

– Довольно, здесь они нас уже не найдут, – выпалил Марк на одном дыхании и как подкошенный рухнул в густую траву.

– Искать даже не станут, – уточнил Дитрих, присаживаясь на гнилой пенек и стаскивая с плеч мокрую от пота кожанку. – Сначала твое дело продолжат и дружной толпой кусты оросят. Посколь жрачки в их животах поболее твоего будет, то раньше чем за четверть часа не управятся. Затем, конечно, обрыщут ближайшие овраги, но далее не сунутся. Трусоват народец пошел! Кому ж охота по чаще слоняться, когда в лесу такое зверство творится?! Отправятся в деревни да в город за подмогой, так что, видать, на роду нам написано в Мелингдорм быстрее податься.

– Это еще почему? – Паренек удивился настолько, что даже перевернулся на спину и нашел в себе силы слегка приподняться на локтях.