Книги онлайн и без регистрации » Домашняя » Мода и гении - Ольга Хорошилова

Мода и гении - Ольга Хорошилова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 93
Перейти на страницу:

Но то, что было запрещено в будни, дозволялось по праздникам. Девушки могли выбирать дорогие ткани и аксессуары для свадебного наряда, который говорил о благополучии родителей. Богатые и сверхбогатые костюмы невесты и жениха считались признаками семейной чести.

Законы, сочиненные «Офицерами», не распространялись на первостепенные аристократические семейства и династии правивших олигархов. То, что не позволено Джованни-трактирщику, вполне допустимо для отпрысков Питти и Медичи, чьи вдохновенные лики и вдохновляющие одеяния воспевали художники Кватроченто. Для позирования они выбирали самые помпезные наряды, понимая, что с помощью талантливого живописца попадут в вечность, а потомки непременно восхитятся их драгоценными плащами, ожерельями, мехами.

Именитых дам также изображали во всем обилии и блеске их богатства. Ведь изысканным текстилем, щегольским платьем, россыпями фантастических драгоценностей писаная красавица демонстрировала семейную честь. Художникам позволяли приврать: увеличить изумрудные кулоны, привесить баснословные броши, подбросить золотого блеска тканям.

Моделями да Винчи также были богатые и просвещенные дамы: Чечилия Галлерани, Джиневра де Бенчи. И даже Лиза дель Джокондо, супруга торговца тканями, считалась весьма состоятельной. Но на портретах все они в странных сумрачных платьях, почти без украшений, словно монашенки.

У Леонардо было особое врожденное чувство гармонии. Оно помогало заметить избыточное, подсказывало, что стушевать, а что добавить в композицию, нашептывало тайные формулы совершенных, законченных образов. Да Винчи умел найти баланс между фигурой и пейзажем, лицом и прической, костюмом и телом. Пышные наряды и украшения художник не любил — они шумели, отвлекали внимание, нарушали божественную гармонию. Он смягчал и приглушал оттенки платьев, удалял пеструю вышивку и блесткие аксессуары, упрощал до неузнаваемости головные уборы.

Да Винчи никогда не копировал моду. Он придумывал ее сам. Облачал синьор в фантастические вуали и туманные накидки, сочинял искусные композиции из античных складок, обращал прически в водные потоки. Пухлая итальянская красавица в тяжелых нарядах становилась на его картинах полувоздушной грациозной абстракцией с едва заметной улыбкой.

Леонардо был истинным минималистом. Своими тихими совершенными образами в скромных облачениях он на много веков опередил искусство и моду.

ДЖИНЕВРА ДЕ БЕНЧИ

Она была поэтом, и, как говорили, весьма искусным. Сочиняла о любви, античной и мирской, о вечной красоте, коварной старости и подлой смерти. Была наблюдательна, остра на язык, водила близкое знакомство с неоплатониками.

Ничего, впрочем, из ее эпистолярного наследия не сохранилось. Осталось лишь изысканное, полное нежнейших чувств письмо одного ее нечаянного возлюбленного, молодого неловкого римского лютниста, состоявшего при папском дворе. В послании он осыпал Джиневру эпитетами и влажными комплиментами, восхвалял красоту тонкой души и мраморного тела. И между прочим сообщал, что ведет ежедневные беседы с римскими матронами, без устали расхваливает добродетельных флорентиек и часто поминает ее, Джиневру де Бенчи, возвышенную поэтессу, равную богам, звезду звезд.

Заключая послание, он умолял прислать ее сочинение, чудную сестину, начинавшуюся так: «Прошу, прости меня, / я горная тигрица». Эти строчки воспламеняли его воображение, тревожили память.

Такими словами Джиневра ничуть себе не польстила. Она была истинной хищницей-сердцеедкой: эта ее обманчивая податливость, гибкость и царственная грация, нежность стальных коготков, которые она вдруг выпускала, ласково беседуя с поклонниками. И холодные черты мраморного лица, едва скрывавшие внутреннее напряжение, упрямый разлет тонких бровей, миндалевидные оливково-зеленые глаза. Она казалась дикой коварной кошкой из древнего царства фараонов.

Ум и коварство придали ее невнятным чертам остроту и особую скрытую эротичность, которая так вдохновляла лютниста и всех ее тайных и явных воздыхателей, имя которым легион.

Ей посвящали свои таланты знатные неоплатоники. Поэт Алессандро Брачесси клялся, что «в городе нет другой такой красавицы и такой скромницы». Лоренцо Великолепный сочинил ей два любовных сонета. Кристофоро Ландино отважился на дерзость — разложил внешность Джиневры на эротические составляющие. Получилось пособие для начинающих художников, постигающих азы красоты: «Зубы слоновой кости, белее белого снега; золотые волосы; шея лебедя; белоснежная грудь с золотыми сосками».

В другом стихотворении Ландини позволил себе галантный намек: «И если когда-то была она Бенчи, ныне имя ей — Бембья». Алессандро Брачесси также принял участие в этой куртуазной игре и написал, что готов «собрать фиалки, те, что упали с груди Джиневры, и тайно принести их Бернардо». Поэты имели в виду бурный, но платонический роман де Бенчи и Бернардо Бембо, гуманиста, стихоплета и чиновника. Он служил венецианским послом во Флоренции во второй половине 1470-х годов.

Бембо красиво страдал от невозможности открыть свои чувства миру. И сперва о них знала лишь сама Джиневра и ограниченный круг доверенных лиц, человек двести или триста, не больше. Пылкий Бернардо понимал, что любовь его обречена. В 1474 году Джиневра вышла замуж за Луиджи Никколини, торговца тканями, не слишком состоятельного, но обладавшего нужными связями, что во Флоренции почитали признаком истинного богатства. Луиджи водил близкое знакомство с семейством Медичи и в 1478-м даже стал гонфалоньером справедливости, то есть важным государственным лицом. Он, конечно, не был наивным рогоносцем и не стал бы мириться с титулом пажа при супруге. Да и сама Джиневра понимала цену флорентийской семейной чести. Она оставалась для своего поклонника недоступной, холодной, отстраненной, безукоризненно мраморной. И от этого была еще желаннее.

Бернардо Бембо фонтанировал сонетами, без устали сочинял виртуозные эпитеты и, кажется, успел сравнить возлюбленную со всем, что есть изысканного, красивого, чарующего и соблазнительного в мире. Его пылкие эпистолярные восторги доводили до совершенства нанятые поэты. Среди них — Кристофоро Ландино, исполнявший при Бембо роль сердечного поверенного.

Вскоре о платоническом романе венецианца с замужней неприступной «горной тигрицей» уже говорили во Флоренции, Венеции и Риме, хотя Бембо и «Бембья» держали свои чувства в секрете. О романе прознал и супруг Джиневры, но платонические отношения были тогда в большой моде при дворе просвещенных Медичи. К Джиневре благоволил сам Лоренцо Великолепный, и Никколини счел правильным не вмешиваться. В конце концов, пылкие сонеты в адрес супруги — это комплименты и ему самому, его чувству вкуса. Торговец тканями ведь не был чужд искусству и считал себя немного неоплатоником. Роман в стихах не повлиял на размеренный ход семейной жизни. Джиневра оставалась покорной благоразумному супругу. В начале XVI века она крепко уверовала в католические догмы, занялась своей душой и отреклась от грешного мира. Умерла в 1530 году от туберкулеза.

О ней остались свидетельства современников, сонеты Бембо, письмо восторженного лютниста и чудесный портрет кисти Леонардо, его первый шедевр и первый творческий эксперимент.

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 93
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?