Небратья - Александр Тамоников

Петро проглатывал слова, заикался:

– Тархан, там какой-то лаз! Подземный ход или что-то в этом роде. Сам посмотри, если мне не веришь.

Тархан грубо оттолкнул сообщника, отобрал у него фонарь, скатился в подпол по прочной лестнице и почувствовал, как спина мгновенно взмокла от волнения. Слава Аллаху, неужели выручил?

Взору бандита предстала хлипкая дверца, сколоченная из обломков горбыля. Она держалась в закрытом виде за счет буфета, придавившего ее, и теперь чуть распахнулась. За ней виднелась черная продолговатая дыра, в которую, пригнувшись, мог протиснуться человек.

Плотоядно урча, Тархан сунул голову в отверстие, осветил тесную нору, укрепленную трухлявыми распорками. Земля осыпалась. Этим лазом явно давно никто не пользовался.

Он взлетел наверх, лихорадочно осмотрелся. Спецназ еще не шел на приступ. Петро таращился на него голодными глазами, дрожал от нетерпения. Насторожился приунывший Артур.

Тархан шагнул в спальню и буркнул подельникам:

– Берите мелких.

Сам он схватил за запястье ойкнувшую Аминат, поволок ее в подвал, грубо стащил по лестнице, подтолкнул к дыре, сдавил горло грязными ногтями и заявил:

– Спрашиваю только раз, дорогуша!..

Женщина с отвращением отпрянула. Запах пота, страха и гнили изо рта – сильнейшее химическое оружие!

– Живо говори, что это такое? Подземный ход? Он не засыпан, им можно воспользоваться? Куда ведет? Если соврешь, задушу на месте и тебя, и твоих гаденышей!

Аминат, полумертвая от страха и боли, с трудом ворочала языком, давилась кашлем. Она сказала, что не знает, в каком состоянии сейчас лаз. Он всегда здесь был, но они с мужем использовали его только раз. Два года назад уходили от убийц.

Подземный ход выводит на северную оконечность участка. Там, на границе с территорией соседей Долгушиных, стоит сарай. В нем есть люк. Сейчас он, кажется, засыпан каким-то хламом…

Шанс убраться отсюда обретал реальные очертания. Боевики спешили, затаскивали детей в подвал, затыкали им рты, чтобы не орали.

Тархан взмахом ножа рассек путы на ногах женщины, вывернул руку у нее за спиной, схватил за волосы и заявил:

– Заорешь – прирежу. А ну вперед, радость моя лупоглазая!

В доме вдруг стало как-то тихо. Капитан вслушивался, затаив дыхание. У боевиков производственное совещание? В голове что-то блеснуло, но не задержалось, уплыло.

Антон покосился вправо. Офицеры, укрывшиеся за дровяником, выжидающе смотрели на него. Рядовые бойцы нетерпеливо подрагивали слева, ждали приказа.

Обманчивая тишина? Боевики ждут атаки, приготовились расстреливать заложников? Но дети перестали плакать, и вдова не подает голоса.

Горденко махнул рукой – вперед! Двое бойцов чуть не синхронно взлетели на подоконник, вломились в комнату. Двое других пробежали по дорожке вдоль дома, влезли в здание с противоположной стороны. Поднялись спецназовцы, залегшие за дорогой, стремительно двинулись во двор.

В голове капитана снова блеснуло озарение. Он вспомнил про ружье, висящее на стене в начале пьесы. Если столь настойчиво муссируется тема подземного хода, то в финале она обязательно выстрелит!

Бойцы по одному вбегали в дом. Он поглощал их как крокодилья пасть. В комнатах раздавались возгласы «Чисто!». Террористы растворились в параллельных мирах и прихватили с собой заложников.

Капитан уже все понял. Куда, пропади он пропадом, выходит подземный ход?! К сараям, возле которых окопались его приятели-офицеры Воронец и Кабанов? Как ни крути, самое подходящее место. Кучка дряхлых построек. Сразу за ними – чахлый штакетник и выход в переулок, связывающийся Тихую с Первомайской.

Спецназовцы не успели! Провалилась отличная идея – организовать комитет по торжественной встрече и взять бандитов готовенькими.

Пока капитан с преступной медлительностью рожал идею – умнейший мозг, только использует его кретин! – бандюки вместе с заложниками уже проследовали по подземному ходу. В одной из сараюшек затрещали проржавевшие петли, которые много лет никто не смазывал.

Твари полезли на свет словно черви из земли. Первым вылупился приземистый плотный боевик. Он обливался потом. Щетина от возбуждения торчала дыбом, глаза блестели так, словно он уже перевоплотился в сатану. Бандит прижимал к себе стонущую женщину, голова которой безжизненно висела, прикрывался ею как щитом!

За ним возникли еще двое. Молодой кавказец держал под мышкой трепыхающегося мальца лет пяти. Рот ребенка был перевязан кухонным полотенцем.

Субъект лет тридцати с неприятной и возмутительно европейской внешностью тащил маленькую девочку. Он грубо сжимал ее, передавил горло. Малышка задыхалась, сучила ножонками.

Все трое были вооружены десантными автоматами.

Последовала немая сцена, все остолбенели.

Потом из горла Тархана вырвался сатанинский рев. Он прижал к себе заложницу и полоснул из автомата с одной руки. Пули веером отправились в полет.

Все, крепись, нервная система!

Кабанов и Воронец упали обратно в дровяник. Гора осиновых поленьев рухнула, чурки покатились по земле. Роман крепко получил по кумполу, схватился за голову. Ничего, нас бьют, а мы крепчаем! Кажется, никто не пострадал.

Боевики рычали, матерились. Теперь они конкретно заслонились заложниками и знали, что убивать их не будут.

– Парни, не стрелять! – крикнул Антон со своей дальней позиции в подтверждение этих догадок.

Бандиты пятились к ограде, поливали окрестности огнем. Молодой террорист с пылающей от страстей физиономией пяткой разбил штакетник, первым вывалился в переулок. За ним отступали остальные.

Спецназовцы вынуждены были молча это сносить и обливаться стыдом от невозможности что-то предпринять.

– Не стрелять! – орал Тархан. – Не стрелять, суки! Или мы убьем бабу и детей!

– Бахметьев, всем оставаться на местах! – бросил в рацию Антон, припадая к свежевскопанной грядке. – Террористов не трогать. Мы сами управимся.

Он оценивал ситуацию, стремительно меняющуюся. Где его хваленая интуиция и способность принимать нестандартные решения? Спецназ остается в доме, без приказа не пойдет.

Капитан лежал у ограды, за ней переулок. Метрах в тридцати дровяник и офицеры, окопавшиеся в нем. Еще дальше – сараи, граница участка, боевики, прорывающиеся на соседний надел.

Можно не сомневаться в том, что они тоже выйдут в переулок, только дальше. На улицу Тихую не сунутся. Слишком велик риск оказаться в гуще гражданских и полиции. Значит, бандюки пойдут на Первомайскую, с которой сняты полицейские кордоны?

Террористы с заложниками уже пропадали из вида, растворялись в сумрачном переулке. Они продолжали стрелять для острастки.

– Мужики, идите за ними, но не мозольте глаза, не злите их, – хрипло выкрикнул Антон.