Следующий год в Гаване - Шанель Клитон

В три шага она пересекла коридор, распахнула руки и обняла меня.

– Марисоль.

Она произнесла мое имя с такой любовью, что, если у меня и оставались сомнения, стоит ли мне останавливаться в чужом доме, они мгновенно улетучились. Она встретила меня так, как бабушка встречает родную внучку, вернувшуюся после долгого отсутствия. Я утонула в ее объятиях, и мои глаза наполнились слезами. Что-то в ее жестах, в том, как она держалась, напомнило мне бабушку. Она пахла ароматами кухни – я мгновенно узнала запах мохо[4] и черных бобов, а на талии у нее был повязан передник.

Не скажу, что считаю себя плаксой, но учитывая все обстоятельства – с одной стороны, мое горе, с другой – волна ностальгии, – мне было непросто справиться с эмоциями. Истории, которые я слышала в детстве, стали реальностью. Куда бы я ни посмотрела, я ощущала дух бабушки, дух моей семьи, наше наследие.

Анна улыбалась, а в ее карих глазах стояли слезы.

– Ты похожа на Элизу.

Так и есть. Я унаследовала от бабушки черные волосы. Как и у бабушки в молодости, волосы у меня были длинные. У меня такой же овал лица – в форме сердечка. И у меня ее рот. А еще я унаследовала ее миниатюрную фигуру.

В глазах Анны промелькнул огонек.

– Хотя и от Беатрис есть немного.

Более приятного комплимента невозможно представить. Тетя Беатрис – самая красивая в нашей семье. Истории о том, как она разбивала сердца, стали легендами.

– Благодарю вас.

– Как она? Как Беатрис?

– Хорошо. Она передала вам подарки.

– Она все еще…

Ей не нужно было заканчивать фразу.

Я захихикала.

– Ну разумеется.

Моя двоюродная бабушка была причиной многих скандалов, которые не знали границ и охватывали целые страны и континенты.

– А Мария?

– У нее все хорошо. Она занимается внуками – моими двоюродными братьями и сестрами.

– Я расстроилась, когда узнала про Изабель. И про твою бабушку.

Я кивнула – эмоции были слишком сильны, чтобы что-то говорить. Благодаря этому дому я чувствовала себя так, словно перенеслась во времени и очутилась на месте моей бабушки, и от этого мне стало еще грустнее. У горя есть один нюанс – никогда не знаешь, когда оно обрушится на тебя.

Анна взяла меня за руку и повела вперед, Луис остался позади нас.

– Пойдем. Я отведу тебя в твою комнату. Ты наверняка устала после перелета. Отдыхай, а после мы с тобой поболтаем.

Я не стала сопротивляться, и она повела меня вверх по огромной лестнице в приготовленную для меня гостевую комнату. Анна, не вдаваясь в подробности, объяснила, что дом был разделен на апартаменты, в которых сейчас проживают другие семьи.

Луис шел за нами, держа в руках сумки.

Мы остановились перед тяжелой деревянной дверью, выглядящей так, словно она принадлежала какому-то испанскому монастырю.

– Надеюсь, тебе будет удобно в этой комнате, – сказала Анна, толкнув дверь.

Спальня оказалась маленькой и чистой, окна были открыты, и белые льняные занавески колыхались от легкого ветерка. Кровать была придвинута к стене, рядом с ней стоял старый деревянный стол. Букет разноцветных цветов в потрескавшейся стеклянной вазе стоял на столе. В углу был шкаф, выполненный в том же стиле, что и остальная мебель, а на стене висело зеркало, по краям которого я заметила сколы и пятна. Зеркало было украшено крупными сердоликами.

– Комната отличная.

И так оно и было.

Луис поставил мои сумки рядом со шкафом и, принеся извинения, ушел, оставив меня наедине с Анной.

Она снова обняла меня, и я утонула в ароматах, исходивших от нее.

– Отдыхай. Поговорим позже.

Она ушла, закрыв за собой дверь, и я закончила осматривать маленькую комнату, распаковала сумки и переоделась в пижамные штаны и топик. Я отложила в сторону подарки, которые привезла Анне в знак благодарности за то, что она приняла меня у себя – я потратила не один час, прочесывая Интернет в поисках советов для путешественников, и надеялась, что гостинцы ей понравятся.

Я залезла под покрывало и посмотрела на потолок. С каждым мгновением мои веки становились все тяжелее и тяжелее. В голове прокручивались события сегодняшнего дня, и я ощущала прилив адреналина.

Я повернулась на бок, накрываясь с головой старенькой простыней, и глаза мои сами закрылись. Я ощущала аромат гардении, о котором рассказывала бабушка, аромат жасмина, запах жареной свинины, доносившийся из ресторана. Я услышала слабые звуки саксофона и узнала знакомую мелодию La Bayamesa.

Все это и было моей семьей, моим домом, моими корнями. Я могу сидеть в элегантной резиденции бабушки в Корал Гейблс или находиться где-нибудь в Европе, но где бы я ни была, главным для меня остается аромат мохо и мелодии моего народа.

Ветерок разбросал по подушке мои волосы, а аромат жасмина возродил в памяти воспоминания о том времени, когда я была маленькой девочкой – я вспомнила бабушкины духи и то, как она поглаживала меня по голове, когда укладывала спать.

Расскажи мне историю.

Когда я была маленькой девочкой и жила на Кубе…

Я провалилась в сон.

Элиза

Гавана, сентябрь 1958

Идеальное платье для сегодняшнего вечера – элегантное, но не слишком вычурное, в отличие от платьев, которые мама заказывает нам из-за границы, с декольте чуть более дерзким, чем я обычно ношу, с подолом, обнажающим икры, загоревшие у бассейна в загородном яхт-клубе «Гавана Билтмор».

Я достаю из шкафа белое платье от Мане, мои пальцы скользят по кружеву. Пышная юбка, узкая талия, лиф украшен нежно-розовыми цветами. Я купила его в прошлом месяце, когда мы с Беатрис ездили за покупками в Эль-Энканто, и ждала удобного случая, чтобы надеть его. После того как мама с отцом уехали в Варадеро, я стащила из ее шкафа пару бледно-розовых туфель, которые будут отлично сочетаться с цветами на лифе.

Я быстро одеваюсь, с трудом справляясь с крошечными пуговицами на спине. Надев платье, я роюсь в ящике деревянного туалетного столика в углу спальни, выбираю пару сережек и смотрю на свое отражение в тройном зеркале, висящем над столиком. Я выбираю один из стеклянных флаконов, стоящих на столике, брызгаю духами на запястья, наношу капельку за уши. Этим ароматом я пользуюсь в особых случаях.

– Ну что, готова? – Моя сестра Изабель шипит с порога моей комнаты, не спуская глаз с коридора. Никто из слуг, вероятно, не донесет на нас, но вот насчет Магды я бы не была так уверена. Няня считает себя почти что членом семьи, и ее так же заботит репутация фамилии Перес, как и нашу маму. А сегодня мы собрались на вечеринку, которая отличается от тех, что мы обычно посещаем, наряженные в бальные платья, с длинными белыми перчатками на руках и тяжелыми бриллиантовыми ожерельями на шее.