Вдвоем веселее - Катя Капович

Владимир продолжал невозмутимо есть:

– Он не миляга, дорогая, а миллионер, владелец сети платных туалетов.

Миллионер оказался человеком непривередливым. Он попросил у Ани сырую картофелину и, четвертовав ее в кулаке, стал с аппетитом жевать.

– Вот сейчас я расскажу вам! – сказал он, беря салфетку. – У меня в юности были головные боли, непроходимость кишечника, и врачи подозревали язву. Потом я прочел вот эту книжицу… С тех пор уже десять лет я по нескольку раз в день пью мочу и думать забыл про все болезни!

Он снова склонился над дипломатом и вынул из него другую брошюру в коричневом переплете.

– Вот вам, Дмитрий, в личное пользование. Почитайте, не пожалеете!

– А это о чем? – спросил Митя, коричневый цвет обложки показался ему подозрительным.

– Кусочек древней истории! Как изобрели этот способ лечения. Не обращайте внимания на стиль, таких переводчиков, как Вова, тогда у нас не было! Началось все на Востоке! Ну, это как всегда! Первыми в двадцатом веке были англичане. Они попробовали, и оказалось, что действительно в моче… в моче человека, – уточнил он, – содержится большое количество нужных нашему организму минералов… Сейчас покажу вам схему!

За этим последовала легкая отрыжка, и гость, нависая над Митей, в самом деле открыл что-то вроде таблицы с множеством химических формул и звездочками ссылок.

– Теперь понимаете, почему это так работает? Впрочем, личный опыт лучше любых слов! Кстати, ни вкуса, ни запаха вы не будете чувствовать!

– Может, лучше все-таки вина выпьем? – предложил Митя.

Владимир его остановил:

– Подождите, Митя! – сказал он. – Вам не кажется, что вы перебиваете интересного собеседника?

– Нет, все-таки сегодня же и скажу! – храбрился Митя, выходя покурить на балкон и наблюдая из темноты за жизнью в световой призме. Его отсутствия, казалось, не замечали. Трое людей в кухне продолжали шевелить губами и улыбаться.

Первая сигарета сломалась, он взял другую и снова посмотрел в окно:

– Если она сейчас выйдет ко мне, она скоро будет моей женой, – произнес он вполголоса.

Она не вышла, вместо нее поднялся Владимир. В накинутой на плечи куртке он вышел к Мите, неся в руках знакомую серую папку.

– А вот если не секрет, как это попало к вам? – спросил он, присаживаясь на край подоконника.

«Улисса» Мите подарила одна женщина, с которой у него на четвертом курсе случился роман. Она была старше его, красивая, но его к ней не тянуло. Вспоминать об этом, а тем более объяснять Владимиру не хотелось.

– Так, одна знакомая… Неважно! Я ведь с вами, Владимир, давно хотел поговорить!

Владимир посмотрел себе на руки:

– Что ж, говорите.

– Понимаете, Владимир, – начал Митя, удивляясь собственной храбрости, – я ведь, как выяснилось, люблю вашу жену. Мы понимаем друг друга с полуслова, мы обожаем одни и те же книги, картины, музыку… Я только читал про такое, но сам никогда не верил, что такое… – тут его голос задрожал, и он остановился.

Владимир метнул на него удивленный взгляд:

– Я, извиняюсь, не понял, – спросил он с усмешкой, – вы что же, пришли просить у меня руки моей жены?

– Нет, нет, что вы! – пробормотал Митя. – Я просто хотел вас известить!

– Очень вам благодарен. Спасибо, что известили. И что же нам теперь делать?

Митя не знал, что на это ответить. А ведь он так и думал, что случится что-нибудь подобное: Владимир будет спокоен и насмешлив, а он будет нелеп и сбивчив. Что ж, вот он и выставил себя в глупом свете. Как же ему могла так изменить интуиция и чем он был сейчас лучше Матвея?

– Я на ваше признание отвечу своего рода признанием, – вдруг произнес Владимир почти мягко. – То, что вы влюблены в… – он взял в паузу имя жены, – я знал давно и до сих пор на это смотрел и впредь собираюсь смотреть с пониманием. Вы, Митя, молоды и романтичны, и я в принципе отношусь к вам с большой симпатией, но вы совершенно ничего не понимаете в жизни, если думаете, что общие вкусы имеют в любви какое-либо значение. Аня вам не по зубам. Если б вы даже и женились на ней, вы бы все равно ее не удержали.

Митя открыл рот, чтоб ему возразить, но Владимир жестом остановил его.

– Вот видите, вы опять перебиваете! Дайте я все-таки доскажу.

– Да, да!

Митя благодарно закивал.

– Есть такие женщины… – сказал Владимир со странным выражением в лице. – Есть такие особенные женщины, которым от вас ничего не нужно. Они приходят к вам случайно и уходят случайно, отдав вам свою молодость, девственность, красоту. И звать не надо, и удержать нельзя. Вы полагаете, что вы были бы счастливы, женившись на ней?

Митя судорожно дернул головой.

– Вы ошибаетесь, – ответил Владимир, видимо, приняв это движение за кивок. – И вот вам мой совет… Хотите быть счастливы – любите ее безраздельно, тоскуйте по ней, и это самое лучшее, что вы можете получить от этой любви!

Они молчали с минуту. Потом Владимир сказал:

– «Он убил свою мать, но он не может носить серые в полоску брюки».

– Что? – спросил Митя.

– Помните это место в «Улиссе»?

Митя помнил, он кивнул.

– А что касается вкуса, – Владимир поднял на него свои странные темные глаза, – могу ведь и я, как сорок тысяч братьев. И если уж честно, то «Улисс» в этой папке – уж не знаю, какими судьбами он попал к вам, – когда-то принадлежал мне.

Он договорил, тоже поднес спичку к сигарете, которую давно мял в руке. Они оба курили и смотрели в окно на гостя.

– Мы с вами, Митя, – прошлое, – сказал Владимир, – и вот там, – он показал на Матвея, – наше будущее! Смотрите, это он показывает схему приема.

В руках у Матвея был стакан, по которому он водил пальцем, показывая что-то Ане. Было видно, как он воодушевлен.

Еще полминуты назад Мите казалось, что он вот-вот разрыдается, но вместо этого он вдруг рассмеялся. И смеялся долго. Владимир ждал, он подровнял расползшиеся в папке страницы и положил руку Мите на плечо. Это был простой жест, но подействовал отрезвляюще. Митя перестал смеяться.

– О Господи, Володя, – выдавил он, утирая лицо шарфом, – а ведь этот выбор профессии – не случайность!

У меня были золотые швейцарские часы-брегет. Они достались мне от деда, к которому перешли в наследство от его отца, торговца мануфактурными изделиями из города Леово. За этим брегетом мой не лишенный сентиментальности дед однажды вернулся домой в очень неудачное время, а именно 22 июня 1941 года, когда все остальные родственники и знакомые, кто как мог и на чем мог, старались побыстрее убежать из пограничного с Румынией городка. Румыны были коллаборационистами, в шесть часов они так рьяно принялись истреблять евреев, что самому архитектору геноцида Адольфу Эйхману пришлось вылететь из Германии, чтобы обуздать их пыл.