Вдвоем веселее - Катя Капович

Утром, борясь с оборотами земли, он прошел в кухню и вернулся оттуда со стаканом воды и плохой новостью. Несчастное, запертое животное справило ночью нужду прямо в кухне и замело следы позора «Улиссом». Страниц тридцать был непоправимо испорчены.

– То-то я чувствую, что пахнет дерьмом, – философски произнесла Аня.

Она решительно взялась за дело. «Улисса» следовало отмыть.

– Это – возмездие! – вздыхал Митя, который был болезненно брезглив.

– Никакое не возмездие! Просто под Новый год всегда случается какая-нибудь ерунда!

Бумага оказалась крепкой, выдерживала струю воды. Отмытые страницы Аня отдавала Мите, и он выносил их на балкон. Было холодно, прищепки скоро кончились, пришлось возиться со скрепками. Это было страшной морокой. Веревки оказались толще скрепок, а бумага тоньше их, и все это путалось у Мити в руках – загиб, разгиб… Митя сильно замерз, грел руки над газовой плитой.

Потом Аня включила утюг и попросила его принести гладильную доску.

– Прямо сейчас? – проворчал он, но пошел и принес.

От качающихся в окне страниц по кухне бежали странные треугольные тени. Митя сидел, подперев щеку рукой, и смотрел, как она водит по бумаге утюгом. Потом они допили коньячный спирт и снова немного целовались на диване. И виновник торжества, ее кот, тоже сидел рядом, недовольно смотрел на Митю. Тот его согнал.

– Какой ты, однако, ревнивый! – сказала Аня, и было непонятно, шутит она или говорит всерьез.

В пять Аня сложила «Улисса» и сделала чай. Темноватый зимний день горел-горел и вдруг неожиданно погас. Пошел откуда-то из глубины искрящийся в темноте от собственного ускорения снег. Под ним Митя и побрел домой, оглядываясь на ходу. Она все в том же халате стояла в окне. Было красиво, сумрачно, стыдно. Он помахал ей рукой и пошел быстрее.

Все-таки, как он и сказал, это было возмездие. Всю неделю протрезвевший и безголосый Митя лежал дома под ватным одеялом и стучал зубами. Приходила участковый врач, жаловалась на количество больных. В Новый год Мите поднесли пектусиновую микстуру. «Поменьше надо шляться по ночам!» – поучительно произнесла мать, когда он поморщился. Когда же он выздоровел, его, повязав горло сестриным мохеровым шарфом, послали в магазин отоваривать купоны на сахар. Он уныло поплелся, осторожно выпуская из ноздрей пар и вдыхая новый холодный воздух. На улице вовсю была зима; гибельное настроение, которое всегда наваливается на людей после праздников, чувствовалось в толпе перед магазином. Тут он увидел Владимира, тот был без шапки, острые уши его горели от холода:

– Вот где нынче встречаются интеллигентные люди! – сказал Владимир.

– А неинтеллигентные?

– А неинтеллигентные сахар достают по блату! Что-то вы, Митя, голубчик, запропали?

Это обращение Владимира на «вы» всегда перебегало Мите дорогу. Он молча указал пальцем на горло.

– Послушайте, – сказал Владимир, смягчаясь, – ожидается человек из Нижнего Новгорода, надо бы разбавить застолье! Если у вас нет на вечер более интересных планов, заходите к нам!

Митя не был уверен.

– Понимаю, – кивнул Владимир, – но если надумаете, прошу. И можно без звонка. Аня, по-моему, что-то готовит.

Митя и впрямь никуда не собирался идти, но, когда время подошло, вышел из дому и направился к ним.

– Сегодня же и скажу, – пообещал он себе, чтобы как-то оправдать свой визит.

Увидев Митю в дверях, Аня не удивилась. Она повела его за собой на кухню.

– Я готовлю роскошный ужин! – говорила она, грохоча кастрюлями.

В кухне пахло горелым куриным пером. Он присел за стол и стал смотреть, как она запихивает синюшную курицу в кастрюлю. В ней не было ни следа от той недавней ночи. Прижимая торчащие куриные ноги крышкой, она попросила его подать соль.

– Кто этот ваш гость? – спросил Митя.

– Понятия не имею! Какой-то Володин знакомый… Интересно все же, как они там живут, в этом Нижнем Новгороде. Скукота ужасная, наверное!

– А чем Владимир занят?

Они оделись и вышли. Она рассказывала что-то смешное про экзамены. Про студента, которого она вытягивала на Рабле. «Ну, кого еще из героев ты знаешь, кроме Гаргантюа и Пантагрюэля? Ну, подумай!» – «Ну, еще помню Гульфика!»

Посмеиваясь в колючий шарф, Митя шел рядом, радуясь, что разговор с Владимиром отложился. Медленно добрели до детской площадки. Снег накрыл песочницы аккуратными белыми салфетками. Снежная баба стояла с вытекшим глазом, и кто-то уже успел сунуть ей под мышку бутылку из-под портвейна.

– Бедненький! Не будем его сгонять! – услышал Митя.

Аня показала рукавичкой на голубя, который сидел на их качелях, и потащила Митю дальше. Голубой снег хрустел под ногами, и Мите казалось, что так можно идти хоть всю ночь, слушая этот чистый хруст, вдыхая запах ее волос. Они дошли до горки. Аня подобрала кем-то брошенные санки, дала их ему, заставила взобраться на горку, а сама осталась стоять внизу. Сверху она казалась совсем маленькой: на белой вязаной шапке качался красный помпон. Глядя на нее, на обледенелый скат, который вдруг показался Мите очень высоким, он замешкался. Аня вскинула голову:

– Эй, там, на вершине! Ми-тя! Я тебя л…лю!

Ветер рассыпал последнее слово. Он съехал.

Куртка гостя сушилась на вешалке, а сам гость, светловолосый богатырь в свитере грубой вязки, отчего казалось, что грудь его обтянут кольчугой, сидел напротив Владимира за кухонным столом. Между крепких ног новгородца стоял кожаный дипломат, из замка торчал ключ. Видимо, дипломат уже открывали и снова закрыли.

– Рад приветствовать, – произнес гость, церемонно целуя Ане руку и с силой сжимая в своей красной клешне Митину ладонь.

После этого он снова сел и, повернувшись мощным корпусом к Владимиру, продолжил разговор:

– Ты сам видел схему, Вова! Полторы тыщи сразу и роялти за каждые сто проданных экземпляров. Пойдет?

– Пойдет, – отвечал Владимир, удивленно оглядывая Митю, который в задумчивости присел на раскаленный радиатор.

«Сегодня явно не время. Завтра с ним поговорю», – подумал Митя.

Аня, меж тем, хозяйничала. Она надела фартук и показала ему, что надо достать из висячего шкафчика. Глубокие тарелки.

– Трупный отвар не употребляю! – сказал гость, отодвигая свою тарелку в сторону.

Он нырнул головой под стол и вынул из дипломата какую-то брошюру и раскрыл перед Митей:

– Смотрите!

«От каких болезней помогает…» – начал читать Митя и запнулся.

– Что помогает?

Аня поставила еще две тарелки и села рядом.

– «…питье мочи».

– Какой миляга! – воскликнула Аня, когда Матвей вышел из кухни.