Месть блондинки - Соня Мэсси

Нет, они не могут потерять дом! Не должны допустить этого. Надо спасти его любой ценой!

Именно в этот момент очертания зародившегося у Керри плана стали обретать ясность. Да и страх перед осуществлением плана уменьшился. Конечно, при других обстоятельствах он не допустил бы подобных мыслей, но сейчас его матери нужна помощь, а надеяться ей не на кого. Кто же еще поможет, если не сын?

Керри поднялся, обнял мать за плечи и нежно поцеловал ее в макушку.

— Не волнуйся, мама. Всегда есть выход из положения. Надо только найти его. Ты часто повторяла мне это в детстве, помнишь?

Эмили молчала, погрузившись в раздумья. Керри был рад, что мать больше не плачет.

— И ты была права, — продолжал он, поглаживая ее поникшие плечи. — Все образуется.

С этими словами мальчик решительно вышел из столовой и начал быстро подниматься по лестнице вверх, чувствуя на себе настороженный взгляд матери. Она, вероятно, заподозрила что-то, но даже в страшных снах ей не снилось, чем все это кончится.

Да и сам Керри все еще не верил, что решится на такой отчаянный шаг.

Несколько минут спустя он запер дверь своей спальни, подошел к телефону, набрал номер, лег на диван и накрыл голову подушкой.

— Я по поводу той работы, которую вы предлагали мне пару дней назад, — прошептал Керри в трубку. — Я готов ее выполнить. — Выслушав неутешительный ответ, он нахмурился. — Да, но тогда я не был готов к этому, а сейчас вполне созрел. — Неужели ему и на этот раз не повезет? Нет, надо во что бы то ни стало добиться своего. — Так у вас нет ничего подходящего для меня? Я согласен на все. Да… да… — В его голосе прозвучало сомнение, а в душе зародилось дурное предчувствие. «Ну ты и влип, парень, на этот раз», — подумал Керри, все еще не теряя надежды. Пренебрегая опасностью, он решил испить эту чашу до дна. — Нет проблем, — уверенно сказал мальчик. — Я заберу эту вещь сегодня же вечером. Сорок пять минут? Да. Договорились. Я буду там.

Керри положил трубку и почти полчаса лежал неподвижно, обливаясь холодным потом. Он всегда был, что называется, «хорошим парнем» — во всяком случае, так казалось окружающим. А это означало, что Керри никогда не нарушал законов, не совершал дурных поступков, вызывающих осуждение знакомых и близких, и вообще не делал ничего такого, что вызвало бы сомнение в его порядочности и благовоспитанности. Разумеется, в детстве он воровал любимые конфеты и даже швырял гнилые яйца в дом Фрэнка по прозвищу Заводная Ручка, но это не в счет.

Сейчас Керри предстояло нечто совсем иное, необычное для него и страшное. Но другого выхода не было. Он не мог больше видеть слез матери, не мог смириться с неприятностями, не мог не думать о судьбе маленьких могильных холмиков, под которыми покоились Фриц, его любимый коккер-спаниель, и не менее любимая такса Скиппер. Керри знал, что поступит правильно, даже если ему придется преступить черту, отделяющую хорошее от дурного.

В прежние времена даже запах пиццы всегда поднимал настроение Керри, а его ранние представления о хорошей жизни неизменно были связаны с огромной пиццей «Биг митс», такой же огромной бутылкой кока-колы и возможностью пару часов покататься на скейтборде вниз и вверх по дорожке для инвалидов, неподалеку от автомобильной стоянки местной библиотеки. Но в последнее время он не мог в полной мере насладиться любимыми лакомствами, а администрация библиотеки наняла грозных охранников, безжалостно прогонявших с автомобильной стоянки всех местных скейтбордистов. В результате всех этих печальных обстоятельств жизнь Керри претерпела драматические изменения, а его морально-психологическое состояние находилось на самом низком уровне.

Вот и сейчас, приближаясь к черному входу в местную пиццерию под романтическим названием «Папа Миа», он сразу ощутил приятный и почти забытый вкус пиццы. Заглянув сквозь заваленный ящиками и коробками проход, Керри увидел своего давнего друга Бойда. Тот лениво подметал пол заведения, очищая его от остатков пиццы, кусочков сыра, тонко нарезанных грибов, рассыпанного перца и прочего. Близилось время закрытия, и все посетители уже покинули пиццерию.

Обычно Керри подзывал друга и просил его принести что-нибудь из оставшихся на кухне кусков пиццы, но на сей раз ему было не до этого. Его желудок, казалось, высох от нервного напряжения, поэтому попытка что-то проглотить неизбежно привела бы к рвоте. Словом, о еде и речи быть не могло.

— Эй, парень, ну-ка получше подмети вот здесь, за плитой, — послышался откуда-то издалека ворчливый голос Папы Миа, хозяина заведения. Керри приподнялся на цыпочках и разглядел за сверкающей металлической поверхностью кухонной плиты круглую голову хозяина. Тот недовольно насупился и снова показал рукой куда-то в сторону. — Ты тут пропустил шкурки от бананов и ананасов. Ну-ка быстренько убери весь этот мусор. Я все вижу. Я уже давно наблюдаю за тобой. И вообще, что ты тут делаешь? Проводишь эксперимент по разведению плесени?

Стоя у двери, Керри хорошо видел отражение Папы Миа в гигантской, начищенной до блеска двери огромного холодильника. Этот грузный рыжеволосый веснушчатый ирландец по фамилии О'Салливан купил пиццерию много лет назад у какого-то итальянца. Он сохранил название заведения, показывая тем самым, что способен готовить пиццу не хуже своего предшественника. Да и само название «Папа Миа» звучало более заманчиво, чем строгое ирландское «Рейли О'Салливан».

Тяжело вздохнув, Бойд направился к плите и неохотно вытащил из-за нее пищевые отходы. Но как только Папа Миа вышел, он тут же швырнул их на прежнее место.

Керри улыбнулся и негромко окликнул приятеля:

— Эй, Бойд!

Бойд поднял голову и так радостно ухмыльнулся, будто давно уже ожидал удобного случая бросить ненавистную работу.

— А, это ты, кусок дерьма, — приветливо сказал он, употребив самое ласковое слово из своего скудного лексикона. — Я чувствовал, что ты скоро нарисуешься здесь.

Керри тысячу раз размышлял, почему, собственно, он так привязался к этому неряшливому и грубому парню. Правда, иногда Бойд бывал веселым, задорным и очень изобретательным, а к тому же проявлял невероятную щедрость за счет заведения, вынося другу огромные куски еще не остывшей пиццы. Он знал немало анекдотов, умел порезвиться и даже мог наигрывать на старой акустической гитаре знаменитую мелодию «Лестница в небеса». Во всех же остальных отношениях Бойд не стоил того, чтобы поддерживать с ним дружбу.

— Ты уже заканчиваешь или будешь возиться со своим веником? — спросил Керри, поглядывая на дверь, за которой исчез хозяин.

— Сейчас выйду, подожди. — Бойд оживился, оглядевшись, швырнул веник в угол кладовки, сорвал с себя фартук, который когда-то, вероятно, был белым, отправил его в кучу грязного белья и крикнул в сторону зала для посетителей: — Эй, мистер О'Салливан, я все закончил и ухожу домой!

Керри услышал странный звук, напоминающий то ли хрюканье, то ли пуканье, и решил, что хозяин недоволен поведением своего работника.