Дресс-код вдохновения - Ирада Вовненко

Уже можно было наблюдать знаменитых людей Петербурга, не всех номинантов, конечно, но некоторых точно. Знаменитый Актер стоял рядом и отряхивал серую кепку от капель дождя, а известная Спортсменка спросила Юлию, где тут можно раздеться и причесаться. Спортсменка немного нелепо выглядела в тренировочном костюме от «Боско спорт».

Обслуживающего персонала крутилось вокруг необычайно много – и в зале, и на кухне, открытой всем взглядам. Кухня отделялась от зала стеклом, и можно было наблюдать за нарядными и суетливыми поварами.

Ведущая мероприятия в классическом черном платье и кораллового оттенка пиджаке пригласила всех смотреть, веселиться и участвовать. Взмахнула приветственно рукой. Ее бледное лицо выглядело одухотворенным. Темные волосы отражали вспышки профессиональных фотокамер. Юлия послушно прошла в специально указанное место для соучастия.

Люди вокруг явно стремились участвовать тоже, симпатичная девушка с мрачным лицом сказала своему спутнику, что где-то за углом делают макияж исполнителям. И она тоже не против макияжа, можно ли это устроить. Она хочет быть в центре событий и не просто наблюдать! Спутник растерянно отошел, надолго.

«Современное искусство стремится к сотворчеству. Художник, соблазняющий нас тем, что зовет в соавторы, больше не певец, он – запевала. Современное искусство перестает им быть. Оно уходит в фольклор, возвращая нас к первобытной эстетике, которая не знала разделения на автора и исполнителей», – вспомнила Юлия.

Накрывали столы. Разливали шампанское. Хорошее французское шампанское, брют.

Юлия оглядывалась в пестрой толпе, отыскивая знакомые лица. Кто-то тронул ее за локоть, она обернулась. Мужчина сильно за сорок, прекрасный костюм, седые виски, дорогой парфюм – запах дерева и сухой земли.

– Здравствуйте, – сказал он, – предложить вам вина? Или, может быть, виски? Сейчас модно пить виски.

– Я не гонюсь за модой, – дерзко ответила Юлия.

– Значит, шампанского. – Мужчина протянул ей высокий бокал. – Будем знакомы, Максим.

Юлия представилась тоже.

Максим остался стоять рядом. К нему подходили и здоровались все эти блестящие люди, произносили дежурные слова, отходили. Юлии нравилось наблюдать за блестящими людьми, свободно ориентирующимися в ситуации и ловко передвигающимися в приглушенном свете, потребном для светского раута. Блестящие люди привычно и медлительно целовали друг друга, легко беседовали на общие темы.

«Дорогая, как твои питомцы?» – «И не спрашивай, наконец-то прокололи пятивалентную прививку, теперь выходим гулять… с этими щенками режим дня строже, чем с детьми…»

«Вообще никого нет, не понимаю, где все?» – «Ну подожди, сейчас подтянутся…» – «Шампанское теплое…» – «Это чтобы горло поберегли!»

«Как самочувствие?» – «Да как, как, от эндокринолога не вылезаю…» – «Что поделаешь, годы…» – «Что-о-о?! Какие еще годы! Сейчас дошутишься…»

Какая-то милая обыкновенность и успокаивающий ритм были во всех этих разговорах. Юлия даже назвала бы это ритуалом.

«Всех объединяющее искусство становится ритуалом. Ритуал умеет повторять, не повторяясь. Рождество может надоесть только Скруджу. Про Моцарта нельзя сказать, что мы его уже слышали. И борщ всегда одинаковый и всегда разный. Но сам ритуал бескорыстен, ибо самодостаточен. Его цель – он сам…»

Ангельски красивые молодые люди смеялись над чем-то чуть слева, один выкрикивал: «Офигивательно, просто офигивательно!», пожилой мужчина с длинными волосами не отходил далеко от столиков с напитками, осушая стакан за стаканом, тонкая девушка с лицом морской иглы звонила по телефону и говорила: «Я так тебя люблю, что отдамся сейчас первому встречному».

– О чем задумались, Юлия? – спросил Максим, внимательно заглядывая ей прямо в глаза.

– Ритуал предельно конкретен, – сказала Юлия, – и нематериален, потому что существует только в сознании тех, кто его отправляет.

– О, вы тоже сегодня настроены порассуждать о массовой культуре? – Максим смотрел уважительно. – Великолепно! Ортега-и-Гассет, убежденный противник массовой культуры, тем не менее воздавал ей должное: «Кинофильм с красивыми исполнителями можно смотреть бесконечно, не испытывая ни малейшей скуки, – писал он. – Неважно, что происходит, нам нравится, как эти люди входят, уходят, передвигаются по экрану». – Максим широко повел рукой. – Ритуал становится почти искусством. Современным, естественно.

Юлия рассмеялась и кивнула. Помолчала и добавила:

– Часто у современного искусства нет автора. Лишь соавторы, и стать им может каждый. Кто имеет желание, разумеется.

– А вы имеете желание? – Максим так выделил интонацией слово «желание», что Юлия смутилась. Она почувствовала, как краска заливает ее щеки.

– Можете не отвечать пока. – Максим прикоснулся пальцем к ее обнаженному плечу.

* * *

Юлия. Апрель. Smart casual

Отправитель:

957 55 57

30 апреля 12.00

«Танюша, ну как ты насчет сегодня? Давай через час в кофе-хаузе? Надо поговорить. Ю.»

Юлия не спала всю ночь. Она не смотрела кино, не читала, не пила чаю и вина. Она сидела на подоконнике и наблюдала свое отражение в зеркале – узкие плечи, округлые бедра, белую кожу. Юлия думала о своей противоречивой женственности, о том, как трудно наслаждаться тем, что имеешь, жить одним днем, смотреть только вперед. Когда есть муж, хочется ребенка, когда есть ребенок, хочется покоя, когда есть муж и ребенок, хочется авантюры и взбалмошности; всегда хочется чего-то иного, всегда нужно останавливаться и проставлять на линии жизни индексные метки, стратегические маркеры: «Я здесь. Я счастлива. Я счастлива здесь и сейчас».

Почему же так сложно понять такую простую вещь, слово, существующее на всех языках? Надо жить в моменте, ценить его, легко отпускать и радоваться следующему.

Юлия без конца поправляла непослушные волосы, спадающие на ее прямые плечи, она всегда поправляет волосы, когда нервничает или возбуждена. Сейчас она возбуждена мечтами о предстоящем свидании, мечтами о своем возлюбленном. Юлия постоянно думает о нем. Даже забота о любимой дочери не прерывает этих мыслей.

Ей казалось, что Максим иглой вошел в какую-то часть ее мозга, разместился там и существует уже самостоятельно, вовсе не спросив ее об этом.

Она бесконечно перебирала в памяти все события их романа, так внезапно начавшегося, когда она уже ничего не ждала. Просто вставала каждое утро, плотно упираясь ступнями в пол, и думала, что вот он еще один день, который нужно прожить, поставив в дневнике жизни слабенькую отметку еле заметными чернилами. Вспоминала их первое свидание. Он пригласил ее в паб, хотел угостить вишневым пивом. Юлия не пьет пива. Этот любимый многими напиток кажется ей антисексуальным и вызывает даже какое-то внутреннее отторжение. Но что-то искреннее и настоящее зацепило ее в нем, несмотря на некоторую ограниченность. На следующий день в одиннадцать утра, когда совещание в редакции шло полным ходом, она получила эсэмэску от него. «Влечение – это не тема, которую мы обсуждали, а жажда новой встречи». Электрический ток невиданной силы будто бы пробежал по ее телу. Во всяком случае, ей снова захотелось увидеть его.