Бунтарка - Мэй Макголдрик

– Я никогда таких не видела, разве что у Николаса после его боксерских матчей.

– Фанни!

– Пожалуйста, не ругайте ее из-за меня, миледи, – попросила Джейн леди Спенсер. – Замечание мисс Спенсер вполне справедливо, хотя должна признаться, что боксом не занимаюсь.

– Пожалуйста, расскажите, откуда он у вас?

Леди Спенсер отпустила руку Джейн и подошла к дочери.

– Фрэнсис Мэри Спенсер, ты настоящая балаболка, болтливая и непослушная. Я должна извиниться перед вами за это создание. Уверена, мне подменили ее при рождении.

– Я бы охотно поведала историю происхождения своего синяка, но, боюсь, она слишком тривиальна. – Поймав дружелюбный взгляд голубых глаз молодой женщины, Джейн осторожно дотронулась до больной губы и почувствовала на себе другой взгляд, пристально изучающий ее лицо. – Мне просто не повезло. Сегодня утром, наклонившись, чтобы подобрать что-то с пола, я ударилась об угол туалетного столика в спальне.

Фрэнсис открыла рот, чтобы что-то сказать, но леди Спенсер резко одернула дочь, положив конец дальнейшим расспросам.

Джейн перевела взгляд на лицо сестры. Клара побледнела и, казалось, вот-вот упадет в обморок. Джейн видела, как она скосила глаза на забинтованную руку англичанина.

– Сэр Николас, – выдавила из себя Джейн, поворачиваясь к следующему гостю. – Это честь – принимать вас здесь, в Вудфилд-Хаусе.

Она надеялась, что голос ее не выдал. Мужчина по-прежнему сверлил ее взглядом, от которого ей стало не по себе. Когда же он направился к ней, Джейн запаниковала. Ей стоило огромных усилий не попятиться. Девять лет она являлась активным членом «Белых мстителей». И вот теперь, после стольких лет, именно будущему мужу ее сестры выпало несчастье стать первым человеком из стана неприятеля, который разоблачил ее.

– Мисс Пьюрфой.

Он вежливо поклонился, и, когда взглянул на нее, Джейн вдруг оказалась в плену все той же пронзительности, шедшей из глубины его глаз, которую наблюдала ранее. Позволить этому человеку смотреть себе в глаза было все равно что в собственную душу. Джейн охватило чувство незащищенности, но она не могла заставить себя отвести взгляд.

– Сегодня не только вы пострадали, мисс Пьюрфой, – нарушил тишину голое Фрэнсис Спенсер.

– Джейн, – поправила она молодую женщину. – Пожалуйста, называйте меня Джейн.

– Джейн, попроси Николаса рассказать о своей сегодняшней схватке с главарем бандитов. Он отделался сногсшибательной раной. – Фрэнсис умолкла, с восхищением глядя на брата. – Представляю себе, как он отделал этого мерзавца!

– Не сомневаюсь, – пробормотала Джейн, с облегчением заметив, что ее мать пригласила всех в столовую.

Поспешно отступив в тень, Джейн мимолетно коснулась руки Клары.

– Прости, – прошептала она. Сестра кивнула и мягко улыбнулась.

Из всей семьи Джейн любила только Клару. С того дня, как она связала свою жизнь с тайной группой сопротивления, сестра стала для нее единственным союзником в семье. Джейн совершила в жизни множество опасных и безрассудных поступков, но старалась не подставить под удар Клару. До сих пор у нее это получалось.

В то время как ее мать взяла под локоть леди Спенсер, а сэр Томас повел к столу бойкую юную Фрэнсис, Джейн направилась к окну, как обычно, всеми забытая. Впрочем, ее это не волновало. Она видела, как высокий англичанин предложил руку Кларе.

По ее мнению, он нисколько не соответствовал тому типу аристократа, кого отец должен был выбрать для восстановления доброго имени и чести семьи. Красивый при всей своей внешней суровости, сэр Николас Спенсер скрывал бунтарскую душу за утонченными манерами, иначе мог быть обвинен в заговоре против короля.

Глядя на него, она гадала о причине его молчания. Но еще больше хотелось ей знать, как долго продлится это молчание.

Они последними уходили из комнаты.

В дверях Николас остановился и бросил взгляд через плечо на Джейн Пьюрфой, погрузившуюся в свой собственный мир и всеми покинутую.

– А ваша сестра не составит нам компанию за ужином?

Он адресовал свой вопрос Кларе, лишь кончиками пальцев касавшейся рукава его сюртука.

– Полагаю, что составит.

Он повернулся к старшей сестре.

– Мисс Пьюрфой, не окажете ли мне честь сопроводить обеих прекрасных дочерей сэра Томаса к столу?

На мгновение гримаса отвращения испортила ее прекрасные черты, и Николас невольно задумался, что послужило ее причиной: он сам и его приглашение или упоминание имени сэра Томаса? Тем не менее, женщина в черной одежде подошла к нему и приняла предложенную руку. Ее ладонь легко легла на перевязанную рану, скрытую под рукавом сюртука.

Николас не мог припомнить, когда в последний раз женщина до такой степени интриговала его. Он вдруг обнаружил, что попал в чрезвычайно любопытную ситуацию. Сэр Томас Пьюрфой, бывший магистрат короля, человек, произведенный в рыцари ордена Чертополоха,[4]после того как с доблестью сражался бок о бок с герцогом Камберлендом в Каллоденской битве, прятал под собственной крышей видного главаря мятежников, оказавшегося его собственной дочерью. Еще Николас подумал о том, что женщины прежде никогда его не резали.

И это составляло лишь половину всех событий. Епископ Рассел многое рассказал Николасу о тяжелой руке сэра Томаса в том, что касалось подавления выступлений «Белых мстителей». Судя по всему, новому магистрату сэру Роберту Масгрейву было чему поучиться у своего предшественника, чтобы сравняться с ним в жестокости расправы с «Белыми мстителями» и подобными им группами.

Жизнь не могла приготовить для Николаса большего сюрприза, чем этот.

Он бросил мимолетный взгляд на женщину справа от себя и получил в награду вспышку темных глаз. На ее лице светился вопрос, требовавший ответа. Она, несомненно, хотела понять его игру и узнать, что ему нужно. Николас вел женщин к столу, глядя прямо перед собой. Он не собирался удовлетворять ее любопытство. Во всяком случае, сейчас, когда игра только началась.

Ужин стал настоящим спектаклем. Беседу поддерживали в основном Фанни и Александра, в то время как Клара и леди Пьюрфой молча исполняли роли радушных хозяек. Поведение сэра Томаса, с другой стороны, свидетельствовало о том, что он привык к своему положению хозяина дома. Он пил много вина, критиковал все, что стояло на столе, и в перерывах между одним и другим умудрялся без остановки говорить о своей величайшей страсти – разведении лошадей.

При обычных обстоятельствах Николас нашел бы эту тему чрезвычайно увлекательной. Но сейчас его гораздо больше интересовало отношение родных к Джейн Пьюрфой. За ужином к ней ни разу не обратились. Для семьи она словно не существовала. В воздухе пахло скандалом.