Зимние призраки - Дэн Симмонс

Сэнди хмуро кивнула.

– Холодильник маленький, но в рабочем состоянии. Тарелки, чашки и все остальное вот здесь, в шкафах. Миссис Брубейкер была очень аккуратной особой, но я все равно заставила Альму – это наша уборщица – все заново перемыть. Вот здесь столовая…

Половицы громко скрипнули под тяжестью мисс Уит-такер. Она остановилась, чтобы настроить электротепловое реле на стене, и Дейл услышал гул и дребезжание допотопного обогревателя. Через несколько секунд в воздухе появился издавна знакомый пыльный запах включенного впервые по осени отопления.

– Что касается этих… машин, – продолжала давать пояснения Сэнди, – то мы просто не знали, что с ними делать. Они оказались слишком тяжелыми, и мы с Альмой не смогли перенести их в курятник или сарай, а газовщики, естественно, были слишком заняты, и мы не решились просить их о помощи. Я понятия не имею, что это за хитроумные механизмы, но, очевидно, мистер Макбрайд работал над ними много лет назад. Наверное, ты заметил, что миссис Брубейкер оставила дом в том виде, в каком он ей достался, хотя чистоту, конечно, навела.

– Зачем она это сделала? – спросил Дейл.

– Что сделала?

– Оставила дом в том виде, в каком он ей достался. Сэнди Уиттакер пожала плечами.

– Ты же помнишь, какими… эксцентричными были маленький Дуэйн и его отец. Наверное, сестра мистера Макбрайда была на них похожа. Она почти ни с кем не общалась, а в последний год ее жизни сюда и вообще вряд ли кто-нибудь заезжал, кроме курьеров из «Обедов на колесах».[6]Сара, работающая там, говорила, что дом нисколько не изменился. Миссис Брубей-кер превратила его в некое подобие музея.

– А отчего она умерла? – поинтересовался Дейл.

– От рака.

Под скрип половиц Сэнди пересекла столовую, прошла под небольшой аркой без дверей и остановилась посреди маленькой темной комнаты.

– Это гостиная, – сообщила она. – По-моему, отец с сыном, прежние хозяева дома, редко сюда заглядывали… да и сестра мистера Макбрайда тоже.

Два древних кресла, приставной столик с лампой сороковых годов, пружинный диван и ковер с огромными белыми цветами, посеревшими за прошедшие десятилетия. Ни радио. Ни телевизора. Ни телефона. Портьеры на высоких окнах были такими плотными, что слабый утренний свет почти не проникал в комнату.

Дейл попытался раздвинуть портьеры, но оказалось, что они сколоты булавкой, а когда он после долгих усилий все же отстегнул ее, то обнаружил под ними еще пару полотнищ, скрепленную точно так же.

– Пыль здесь была ужасная, но Альма с дочерью сделали генеральную уборку, – заметила Сэнди.

– Догадываюсь, – отозвался Дейл. Полотнища вторых портьер, как выяснилось, были

еще и сшиты между собой.

– Наверное, миссис Брубейкер была вампиром, – пробормотал Дейл.

Он вынул из кармана складной нож, вытащил лезвие и разрезал шов. Шторы не сразу поехали в стороны по толстой перекладине, но в итоге Дейл все-таки победил. Дневной свет, проходя сквозь некогда белую занавеску, делался водянисто-желтым. Дейл сдернул тюль.

– Мне нужно больше света для работы, – пояснил он, кидая ветхую ткань на старое кресло и поглядывая вверх на тяжелые портьеры.

– Нет, вряд ли, – заметила Сэнди Уиттакер. Дейл сложил нож и вопросительно посмотрел на нее.

– Я о вампире, – сказала она. – Не думаю, что миссис Брубейкер была вампиром.

Экскурсия по оставшейся части первого этажа заняла всего несколько минут. «Традиционный пирамидальный дом для семейного проживания» напомнил Дейлу его собственный, теперь уже бывший, дом в Мизуле до того, как его перестроили: квадратный, четыре комнаты, узкий коридор и ванная. Если идти по часовой стрелке, то из облицованной плиткой кухни (одно окно, одна дверь) попадаешь в большую столовую (два окна с занавесками и портьерами), оттуда – в маленькую гостиную (два наглухо занавешенных окна), потом в холл при парадном входе и снова в кухню (кухонную дверь украшал витраж – единственный элемент декора, который заметил Дейл на первом этаже). Напротив гостиной, по другую сторону от холла, – «кабинет», маленький, но неожиданно уютный: старый стол с выдвижной крышкой, книжный стеллаж вдоль всей северной стены, одинокое окно, выходящее на подъездную дорогу, кушетка с регулируемой длиной.

– Вот здесь спала миссис Брубейкер, а до нее, насколько я понимаю, мистер Макбрайд, – пояснила Сэнди.

Она стояла так близко, что Дейл отчетливо ощущал запах ее духов и пудры.

– Они не пользовались спальнями наверху?

Сэнди Уиттакер улыбнулась.

– Нет. Мне кажется, я упоминала причину еще в первом своем письме.

Они остановились перед ванной комнатой первого этажа: раковина на подставке, отличная ванна на когтистых лапах. Душ, однако, отсутствовал, а черно-белые плитки пола во многих местах потрескались. Туалет, а точнее, одинокий унитаз за стенкой напомнил Дейлу эпизод из первого «Крестного отца», когда Майкл Корлеоне приходит в уборную итальянского ресторана, чтобы взять пистолет и убить Татталью и капитана полиции, которого играет Стерлинг Хейден.

– А душа нет? – спросил он.

– Душ есть внизу и на втором этаже, насколько мне известно. Но тем, что наверху, они никогда не пользовались.

– А почему? – спросил Дейл.

– Я все покажу, – сказала Сэнди.

Однако второй этаж Дейлу пришлось осматривать самостоятельно. Винтовая лестница, встроенная в стену между ванной и парадной прихожей, была узкой и темной. Не найдя выключателя и представив себе, как Сэнди с ее габаритами будет взбираться по крутым ступеням, Дейл проявил галантность и сказал, что поднимется один.

Наверху брезжил неясный свет.

Толстый слой паутины покрывал дверной проем, ведущий в коридор второго этажа. Огромное бесформенное существо, похожее очертаниями на паука, но размером с человека, зашевелилось на нитях паутины, искривленные конечности подергивались, стремясь дотянуться до Дейла.

Дейл замер. Потом он был очень рад, что не закричал. Уж эта-то история мигом облетела бы и Оук-Хилл, и Элм-Хейвен: Дейл Стюарт, профессор университета, закаленный житель Запада, автор романов о горце Джиме Бриджере, испугался собственной тени.

Дверной проем закрывали многочисленные слои толстого прозрачного строительного пластика, деформированного и пожелтевшего от времени. Дейл вспомнил: Дуэйн рассказывал ему, что после смерти жены Старик «ради экономии тепла заколотил второй этаж». Должно быть, это было году в пятьдесят втором.

Дейл протянул руку и осторожно коснулся верхнего слоя. Пластик был толстым и ломким. Все пять, если не больше, слоев, приколоченных на одно и то же место, искривились, потрескались и почти не пропускали свет из окна второго этажа. Неудивительно, что ему померещилась здесь паутина. А гигантским пауком, разумеется, показалось его собственное искаженное отражение. Он подошел почти вплотную к пластиковому щиту, но так и не смог разглядеть за ним какие-либо детали.