Пять абсолютных незнакомцев - Натали Д. Ричардс

до дворника. Но зачем он это сказал? Харпер и так вся изнервничалась, и она явно в курсе, что не дотянется.

– Давай остановимся, – говорит Брекен. – Все будет в порядке. Ты сможешь видеть дорогу, и ехать станет проще.

Джош склоняется вперед, натягивая ремень безопасности, и пододвигается к Харпер.

– Он прав. Ты можешь остановиться. У тебя получится.

Тишина.

Джош медленно, неуверенно протягивает руку и слегка хлопает Харпер по плечу. Всего один раз.

– Харпер? Поверь Брекену. Послушайся его, просто делай то, что он скажет. Ты сможешь.

– Да еще бы не смогла, – говорит Брекен. – У нее отлично получается.

– Мне не нужны советы, – нервно отвечает Харпер.

Очень, очень нервно.

Они продолжают ее ободрять, но в их советах столько мужской снисходительности и страха, что я не испытываю ничего, кроме раздражения. Может, намерения у них и хорошие. Постараюсь думать об этом, а то от комментариев в духе «слушайся его советов» мне хочется скрежетать зубами.

– Вот, съезжай сюда, – говорит Брекен.

Харпер кивает и слегка поворачивает руль вправо, пока мы не останавливаемся на обочине. Харпер нажимает на разные кнопки. Зажмурившись, она опускает палец на клавишу омывайки и две соседние.

– Не знаю, как их остановить.

– Ты о чем? – спрашивает Брекен.

– Дворники. Они автоматические. Не знаю, как их отключить, они никак не останавливаются.

Брекен перегибается через свое сиденье и тоже жмет разные кнопки. На панели управления загораются разные огоньки. Сначала включается аварийный сигнал, потом радио. Затем, насколько я поняла, машина пытается отправить бог весть кому сообщение. Все это время дворники продолжают двигаться.

– Я тогда остановлю двигатель.

– Не волнуйся, дворники нам не помешают. Может, даже лучше, что они работают: будут счищать лед, который мы отколем.

Брекен поворачивается и подмигивает пассажирам на заднем сиденье.

– Все под контролем.

– Верю всей душой, – со смехом отвечаю я.

– В тебе я и не сомневался, – ухмыляется Брекен.

Харпер выходит следом за ним наружу. Она когда-то успела сменить туфли на стильные сапоги – впрочем, на льду толку от них вряд ли больше. Она не захлопывает дверь до конца: через каждые пару секунд приятный перезвон колокольчиков уведомляет нас, что с машиной что-то не так.

Снаружи Брекен демонстрирует свое умение чистить лобовые стекла. Харпер наблюдает за ним с суровой сосредоточенностью.

Он оттягивает дворник и отпускает его. Пока дворник описывает дугу по заледеневшему лобовому стеклу, Брекен что-то негромко говорит Харпер. Потом он повторяет свои действия. Все новые и новые слои льда откалываются от дворника, и наконец стекло с одной стороны совсем очищается. Брекен обходит капот. Харпер тем временем хватается за дворник. Она не умеет так хорошо рассчитывать время и оттягивает пластиковый прут как раз в тот момент, как двигатель пытается протащить его по стеклу. Дворник вырывается из ее пальцев, и, когда он опускается на стекло, Харпер громко вскрикивает.

Ей зажевало рукав куртки. На долю секунды мне кажется, что проблема только в этом. Затем она вырывает руку, и по стеклу расползается алая капля.

Кровь.

Харпер резко прижимает руку к груди и прячет ее в другой ладони. Брекен подходит к ней. Дворники размазывают крошечную капельку в тонкую уродливую арку. Я морщусь.

– Порезалась?

– Ага, – отвечает Джош. – Наверное, о дворник. У них острые края.

– Правда? Она порезалась? – спрашивает Кайла, склоняясь вперед, чтобы лучше рассмотреть.

Я не обращаю на нее внимания. Если эта девчонка начнет расхваливать японские фильмы ужасов, то пусть Джош сидит посередине.

Снаружи Брекен пытается осмотреть порез Харпер, но она отдергивает руку. Он снимает перчатки и снова тянется к Харпер, как к раненому зверьку. С ее руки на белый капот капает краснота. Джош со вздохом поворачивается на сиденье. Может, испугался вида крови? Нет, что-то ищет в багажнике.

Кайла снова принимается хихикать.

– Что, серьезно? – одергиваю я ее.

Она хмурится, однако я добилась своего: Кайла больше не смеется. У меня под боком Джош расстегивает ремень безопасности и с тихим стоном пытается приподняться.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Хочу достать чемодан: там у меня есть кое-что от порезов.

– Давай я.

Я расстегиваю ремень и разворачиваюсь, чтобы дотянуться до чемоданов. Ручная кладь у Джоша такая же крепкая и неприметная, как и он сам: огромная темно-синяя сумка через плечо зажата между спинкой нашего сиденья и кожаным чемоданом Харпер. Я пытаюсь выдернуть ее, но Джош хлопает меня по руке.

– Просто расстегни отделение спереди. Возьми оттуда маленькую сумочку.

– Черт, да у нее и правда кровь хлещет.

Наконец-то в голосе Кайлы звучит искреннее беспокойство.

– Спасибо, Мира, – говорит Джош и поворачивается к Кайле. – Ничего страшного не случилось. Пальцы и головы всегда сильно кровят.

– Что я ищу? – спрашиваю я.

– В аптечке должен быть бинт.

– В аптечке? – Я смеюсь. – Ты что, из бойскаутов сбежал?

Он с печальной усмешкой поднимает три пальца вверх:

– Будь готов! Всегда готов.

Как он и сказал, в аптечке и правда лежат бинты. Я достаю пару запакованных мотков. Раскрывается дверь со стороны водителя, и меня обдает потоком ледяного воздуха. Колокольчики сигнализации дзынькают в такт всхлипам Харпер. Из-за ее плеча появляется голова Брекена.

– Нам нужны салфетки.

– Вот, бери. – Я передаю ему бинты и пластырь.

На руке у него ярко выступают красные брызги. Ужасно, невероятно красные – а может, мне просто так кажется, потому что и Харпер, и Брекен очень бледны.

Они поворачиваются боком, и я больше не вижу их рук. Опять звенят колокольчики. Тихий голос Брекена. Жалобное хныканье Харпер. Я перевожу взгляд на лобовое стекло. Дворники уже почти смыли кровь, оставив лишь бледный алый подтек в самом углу.

– Перевяжите потуже, – говорит Джош.

– Как она? – спрашиваю я.

– Да вроде…

Брекен обрывает себя на полуслове.

Дальше все происходит за секунды. Нас ослепляет свет фар. Луч бьет не из-за спины, не с другой стороны дороги. Я чувствую опасность еще до того, как вижу машину, что несется перпендикулярно дорожной разметке. Не в силах вздохнуть, я наблюдаю, как «Форд Мустанг» пересекает засыпанную снегом разделительную полосу и подкатывается все ближе. Он в нас врежется. Кто-то кричит. Звенит идиотский колокольчик. Харпер и Брекен ныряют на переднее сиденье головами вперед. Но я застыла, как осколки льда, которые Брекен стряхивал с дворников, и беспомощно наблюдаю, как заднюю часть «Мустанга» заносит влево. Машину страшно шатает, она вращается на льду, но продолжает двигаться на нас. Она точно с нами столкнется. Воображение рисует яркими, крупными мазками: вот ноги Брекена и Харпер, зажатые между белой кожей сиденья и широким металлическим бампером. Вот тогда крови будет хоть залейся.

Я