Маледикт - Лейн Робинс

Еще более протяжный, леденящий душу стон заставил Джилли вернуться мыслями к тому, чего он так старательно избегал. К мальчишке.

Ворнатти наверняка спал, все еще под действием элизии и алкоголя; так что Джилли самому предстояло позаботиться об удивительном госте. Он налил еще одну чашку чая и взял поднос. Прошлой ночью именно голод заставил мальчика сдаться. Наверняка он по-прежнему голоден.

Внутри комнаты все замерло. Джилли поставил поднос и прислушался. Ни звука. Он выудил ключ и осторожно вставил его в замочную скважину. Защелка неохотно подалась. Джилли толкнул дверь, но та не шелохнулась.

Тогда, навалившись на дверь, он принялся давить со всей своей недюжинной силой. Дверь приоткрылась на самую малость. Раздался душераздирающий скрежет сдвигаемой мебели. Джилли попытался вглядеться через образовавшуюся щель в темноту комнаты — и тут же отпрянул: из двери плавно высунулся, лениво блеснув, клинок.

— Так ты забаррикадировал дверь, — заключил Джилли.

— Узник тоже может оказывать сопротивление, — с тихой яростью в голосе произнес юноша.

Джилли сделал глубокий вдох; плечи его поднялись и опустились.

— А я тут тебе чаю с тостом принес. — Джилли не мог скрыть раздражения в голосе. За ночь он успел позабыть о несговорчивости и упрямстве мальчишки. Неужели он впрямь ожидал, что юнец будет покорно сидеть и ждать, скажет «спасибо» за то, что его наконец выпустили, и с радостью согласится помогать ему развлекать Ворнатти всю долгую зиму? Джилли мысленно клял себя: ведь именно этого он и ждал, думая лишь о голоде и очевидной бедности мальчишки и сбросив со счетов его гордость.

— Не можешь же ты сидеть там вечно, — заметил Джилли. Он плавно опустился на покрытый изысканными изразцами пол и в ожидании ответа принялся водить указательным пальцем по лиственным, зеленым с золотом, узорам. Единственное, что тут может помочь, — терпение, думал Джилли. Нужно быть не менее терпеливым, чем с Ворнатти в приступе самых дурных капризов. И еще — осторожным. Джилли позаботился о том, чтобы оказаться вне досягаемости меча.

Из-за двери донесся едва слышный звук — жалобный животный стон изголодавшегося организма.

— Если не выйдешь, то проголодаешься еще сильнее. Ты слишком худ, чтобы позволять себе пропускать завтраки.

— Я проживу как минимум неделю на мышах, которых вы тут развели. Буду раскалывать им головы, выпивать кровь и жевать плоть. А потом, когда не останется мяса, начну грызть их хвосты и лапы. Так что, пожалуй, и две недели протяну без вашей помощи.

Джилли едва сдержал непрошеную улыбку: проявление такого упорства в мальчишке даже восхищало.

— И ты станешь тупить это лезвие о мышей? Не стоит. Давай выходи, — увещевал Джилли. — Выпей чаю с тостиком. Посмотрим, что старушка Хрисанта оставила нам в жаровнях. Нет никакой необходимости баррикадировать дверь.

— Я не знаю, кто ты и чего от меня хочешь, — возразил мальчик.

— Я всего лишь слуга, — отозвался Джилли с привычной горечью, которую вызывало в нем осознание этого факта. — Мне нужно только, чтобы ты вышел. Да ты и сам был не очень-то приветлив. У тебя что, нет ни имени, ни прошлого?

— Со слугой мне говорить не о чем, — отрезал юнец.

Джилли вздрогнул — колкость попала в цель, потом снова заглянул в дверную щель. Мальчишка сидел, втиснувшись между шкафом и прикроватной лесенкой, которая подпирала дверь.

Для пущей надежности он обвязал все сооружение сорванными со стен драпировками и едва-едва поместился в этой полутемной пещерке из ткани и дерева, дрожа от холода и голода. Из коридора, из-за спины Джилли, в комнату проникала тонкая полоска света.

Джилли молча просунул в щель один тост и, почувствовав, как мальчик взял еду, приготовился услышать недовольные высказывания по поводу того, что завтрак остыл. Только либо бравада юнца начала потихоньку убывать, либо его опыта не хватало, чтобы объединить в сознании понятия «хлеб» и «тепло». Мальчишка молча уплел тост за три больших укуса.

— Ты должен мне серебро.

— Неужели? — поддразнил его Джилли. — Значит, ты полагаешься на слово слуги?

— Ты обещал, — сказал мальчик.

— Да, — согласился Джилли. — Довольно лун, чтобы нанять лошадь до Ластреста. Только вряд ли тебе это поможет.

— Почему?

— На дворе зима, так что Ласт наверняка за границей, при итарусинском дворе. Таков уж его обычай. По официальной версии он вроде как жить не может безо льда и снега. На самом деле ни для кого не секрет, что Ласт посещает Итарус, только чтобы быть в курсе королевских интриг. Наверняка он оставил в поместье лишь нескольких слуг, остальных забрал с собой. Его не будет дома. — Джилли улыбнулся, с некоторым наслаждением наблюдая, как тело мальчика сжалось в еще более тугой клубок: не один он умел уязвлять словом. — Ты неправильно выбрал сезон охоты.

— Враки, — выдохнул мальчишка.

— Я всего лишь не желаю швырять луны на ветер. Лучше бы ты купил на них еду.

— Прекрати говорить о еде, — внезапно охрипшим голосом произнес мальчик.

Пожалев о своих словах, Джилли просунул в дверную щель второй тост.

— Я отвезу тебя в Ластрест, если хочешь. Только ты убедишься, что я говорю правду.

В ответ мальчик не вымолвил ни слова. Внезапно в душе Джилли поднялась волна жалости — перед юношей открывались две возможности, одна хуже другой: голод или рабство. Стоило ли удивляться его грубости?

— Оставайся у нас, — предложил Джилли. — У старого черта вполне сносно работается. Он меня хорошо кормит, и сплю я в теплой постели.

— Я не шлюха. — Мальчик перешел на едва различимый шепот. Неужели с его губ сорвалось какое-то имя? «Янус»?

— Я распоряжусь, чтобы заложили коляску Ворнатти. Она доставит тебя в Ластрест быстрее, чем дилижанс или верховая лошадь, и ты убедишься, что я сказал тебе чистую правду. А потом ты в ней же вернешься сюда.

— Нет, — возразил мальчик.

— Куда тебе идти? — продолжал Джилли. — Даже если я заплачу тебе серебром, на долгую зиму его не хватит.

— Я сяду на корабль, — проговорил мальчик.

— Так ты за границу намерен плыть? Вслед за Ластом? — изумился Джилли. — У меня и лун столько не будет. И даже если ты доберешься до Итаруса — что тогда? Там холоднее, круглый год лежит снег, а за твой меч тебя попросту прикончат. Послушай, мальчик. Послушай! Ворнатти мечтает уничтожить Ласта. И в тебе он видит инструмент для возмездия.

Послышался прерывистый скрежет передвигаемой мебели, и спустя некоторое время юнец выскользнул в расширившуюся дверную щель. Его лицо под слоем грязи побледнело, руки дрожали от перенапряжения. Джилли сглотнул. Он забыл поразительный взгляд этих темных глаз — еще более темных по контрасту с белой кожей. Ворнатти сожрет его с потрохами. Обнаженный меч, что мальчик прижимал к боку, дернулся, словно уловив мысль Джилли. Прислонившись к стене, мальчик поднял на Джилли глаза и сказал: