Код розенкрейцеров - Алексей Атеев

– Кого надо? – послышался старушечий голос.

– Вас, – осторожно сказал Валек.

– Кого это – вас?

– Екатерина Павловна здесь живет?

– Ну здесь. А кто спрашивает?

Валек назвался.

За дверью помолчали, потом щелкнул замок, и в щель выглянуло остренькое крысиное личико.

– Так чего тебе, парень?

– Понимаете, – горячо заговорил Валек, – мне нужно с вами поговорить… – Он вновь повторил фамилию. – Жили мы вместе, на Щорса. Сразу после войны… Дом двенадцать… Я тогда совсем маленький был… Неужели не помните? Про своих родителей узнать хочу. Узнать некоторые подробности.

Он сбился и замолчал.

Старуха тоже молчала, цепко вглядываясь в лицо молодого человека… Валек попытался нажать на дверь носком башмака, но цепочка не пускала.

– Никого я не знаю, – неожиданно заявила бабка. – На Щорса жила, точно… Но такой фамилии не слыхала. – С этими словами она захлопнула дверь.

– Постой! – крикнул Валек, но было поздно. Он несколько раз повернул винт замка, но реакции не последовало. Старуха, видно, притаилась за дверью и выжидала.

Он сплюнул, спустился, вышел на пустынный двор и огляделся. Естественно, его турнули. Этого и следовало ожидать. И все же ему необходимо поговорить со старухой. Переждать немного, а потом снова постучаться? Может, подумав, она окажется сговорчивей?

Валек огляделся. На глаза попалась скамейка, стоявшая среди чахлых кустов сирени, Валек направился к ней. Видимо, по вечерам это место служило пристанищем местной шпане, потому что возле скамейки валялось на земле множество окурков и бутылочных пробок. Валек извлек из кармана пиджака пачку «Памира» и тоже закурил. Крепкая сигарета притупила чувство голода. И все же не мешало бы подкрепиться.

Но в этот момент появилась старуха. Она вышла из подъезда, держа в руках хозяйственную сумку.

«В магазин двинула, – понял Валек. – А что, если?..»

Он докурил сигарету и щелчком отбросил окурок в сторону. Что, если, пока бабки нет, проникнуть в квартиру и дождаться ее прихода там? Явится из магазина, а он перед ней. Уж тогда не отвертится от разговора. Если что, он и припугнуть может – Валек нащупал в кармане рукоятку выкидного ножа. Замок в двери простой, открыть его – раз плюнуть. Мысль была интересной, но могла привести к непредвиденным последствиям. Вдруг в квартире есть кто-то еще? Так недолго проверить. Он рывком поднялся и почти бегом двинулся к подъезду.

Минуты две Валек методично вращал винт звонка, отчего тот даже нагрелся. Потом, уяснив, что в квартире пусто, достал отмычку, почти мгновенно открыл замок и вошел внутрь.

В полутемном коридоре он тотчас же наступил на что-то мягкое и чуть не вскрикнул от испуга.

Кошка истошно мяукнула и бросилась прочь.

– Сволочь, – выругался Валек и вошел в комнату.

Здесь было светло, и Валек огляделся.

Неизменный комод являлся отправной точкой, на которой строился весь интерьер жилища. Комод триумфально венчали кружевные салфетки, на которых высились две длинные узкогорлые вазы синего стекла в стиле модерн. Тут же стояли многочисленные собачки и кошечки, исполненные из фарфора, фаянса и обыкновенного гипса. На стене висел гобеленчик со сценой охоты индийского раджи на тигров; кроватка напоминала усыпальницу фараона – пирамида подушек наверняка скрывала в своих глубинах нетленную мумию.

– Ку-ку, – сказал Валек и неожиданно чихнул. – Вот твари! – В квартире стоял настолько сильный кошачий дух, что приступ удушья наступил скорее обычного. Заслезились глаза, оставаться здесь было нельзя. И все же Валек хотел довести дело до конца. Ладно. Старуху дождаться здесь нет никакой возможности, но, возможно, найдется чем поживиться.

Он рывком выдвинул верхний ящик комода. Нитки, подушечки с иголками, наперсток, несколько пар очков, сломанный гребень, брошка со стекляшками, еще одна, похоже, серебряная, но явно грошовая. Красная коробочка. Раскрыл. Пара медалей. Дребедень! Кошелек, расшитый бисером. Пустой? Нет, подожди. Внутри что-то твердое. Желтенькая монетка с орлом. Может, золотая? А это? Бритва опасная. Откинул лезвие, осторожно провел по нему кончиком пальца. Туповата бритва. На что она старухе? А бритва хорошая, немецкая, и ручка выложена перламутром. Забрать, что ли? Он повертел бритву в руках, передумал и положил назад.

Дышать становилось все тяжелее. Он плюнул в сторону кошек и покинул квартиру.

Что же делать? Ждать старуху на улице? Но когда она придет? Очевидно, скоро. Такие обычно долго не гуляют. Сходит в магазин, подышит воздухом и снова забьется в свою щелку. И ничего из нее не вытянешь. Однако Валек Десантов уж такой человек: что решил – непременно доведет до конца. Хотя бы и клещами, но вытянет правду.

Валек некоторое время послонялся по пустому двору, потом, рассудив, что наверняка привлечет чье-то внимание, вышел на улицу и закурил.

Черт ее знает, сколько будет ходить проклятая старуха. Может, час, может, полдня…

Он стоял возле подворотни, лениво затягивался и то и дело сплевывал на пыльный тротуар под ноги прохожим. Некоторые косились на него, но тут же отводили взгляд. Высокий, худощавый, смуглый парень со спадающей на поблескивающие, как у наркомана, глаза челкой нагло смотрел на идущих мимо, и у тех не оставалось сомнения, кто перед ними.

– Бандюга, – прошипела под нос разодетая дама.

Она была недалека от истины.

Впрочем, Валька не особенно интересовало, как на него смотрит какая-то лярва. Клал он на нее. Он опасался просмотреть бабку. Может, она вернется домой другой дорогой.

Старуха появилась совсем неожиданно. Она словно из-под земли выросла, и Валек даже слегка отпрянул, до того удивился: вот ведь, проглядел все зенки, а карга тут как тут!

Но бабка даже не смотрела в его сторону. Она казалась чрезвычайно встревоженной, губы ее беззвучно шевелились, лицо было бледно нездоровой мертвенной бледностью.

Валек отвернулся, дождался, пока она пройдет мимо. Потом медленно побрел следом. Старуха быстро пересекла словно вымерший двор и скрылась в подъезде.

«Подожду, – решил Валек, – пускай очухается, придет в себя, а тут и я нагряну… Небось еще сильней с лица сбледнет».

Он присел на скамейку и снова закурил.

– Дядя, не скажете, сколько времени? – услышал он позади себя голос и обернулся. Перед ним стоял мальчишка лет двенадцати.

– Без четверти полночь на моих золотых, – процедил Валек.

– Я серьезно спрашиваю! – мальчишка говорил требовательно, даже строго.

– Не обзавелся я котлами, – фыркнул Валек и поднял левую руку, обнажив запястье. – Видишь, пусто. Кандехай отсюда, пацан.

Паренек странно посмотрел на него, усмехнулся и словно растворился в густом летнем воздухе.