Любить запрещается - Барбара Картленд

– Это то, что нужно джентльмену, с которым вы говорили по телефону? – спросила Ария.

– Вы знаете, кто это был? – вместо ответа спросила миссис Бенстэд.

Ария покачала головой.

– Откуда?

– Это был мистер Дарт Гурон, – сказала миссис Бенстэд и выдержала паузу, как бы ожидая, что Ария как-нибудь покажет, что узнала это имя. Ария продолжала вежливо смотреть на нее с ничего не выражающим лицом. Тогда она повторила: – Дарт Гурон. Вы, конечно, о нем слышали.

– Боюсь, что нет.

– Ну в самом деле, мисс Милфилд, то есть Милбэнк, не могу понять, где вы были все эти годы. Он так же знаменит в Америке и здесь тоже, как…

Она заколебалась, подыскивая подходящее сравнение.

– …как Билли Уоллис или Дуглас Фербэнкс, – бойко подсказала девица.

– О них я, кажется, слышала, – улыбнулась Ария.

– Надо думать, – сказала девица. – Что вы вообще читаете, «Церковные вести»?

– Ну ладно, не будем терять времени, – энергично заметила миссис Бенстэд. – Ситуация такова. Мистер Дарт Гурон, известный и очень богатый американский джентльмен, по приезде в Англию арендовал дом в Сюррее. Он приехал, чтобы поиграть в поло и, как он выражается, «провести сезон». Он поручил нам набрать прислугу в дом, а также подыскать для него домоправительницу, которая одновременно была бы чем-то вроде светского секретаря.

Он привез бы с собой собственную секретаршу, но она заболела и ему пришлось оставить ее в Нью-Йорке. Самое существенное требование к секретарю – она должна говорить по-немецки, по-французски и по-испански, особенно по-испански, так как у мистера Гурона весьма обширные интересы в Южной Америке.

– А что требуется от светского секретаря? – робко спросила Ария.

– Ну, точно сказать не могу, – ответила миссис Бенстэд. – Думаю, она должна ухаживать за его гостями, заботиться о комнатах для них, накрывать стол и все такое. Видите ли, мистер Гурон холост.

Она многозначительно взглянула на девицу, потом взгляд ее вернулся к Арии.

– Вы, должно быть, недавно читали о нем в газетах.

– Боюсь, что нет, – ответила Ария. – А что, случилось что-нибудь особенное?

– О, я и в самом деле не знаю, где вы живете, мисс Милбэнк. Целые страницы, ну буквально целые страницы посвящены ему. Видите ли, он был обручен с Беатрис Уоттон – ну, вы знаете, – самая богатая девушка в Америке, ее еще называют королевой нефти. Но их помолвка была разорвана из-за Лулу Карло, известной кинозвезды. Вы могли видеть ее в картине «Простушка».

– Я слышала о ней, – осторожно призналась Ария.

– Это уже что-то, по крайней мере, – с сарказмом сказала миссис Бенстэд. – Ну, он был помолвлен с Беатрис всего неделю или около того, когда на него набросилась Лулу и они укатили в Европу, оставив Беатрис мужественно переживать неудачу.

– А сейчас Лулу Карло с мистером Гуроном? – спросила Ария.

– Думаю, да, потому что она снимается здесь в кино. Вы, наверное, читали об этом. Фильм называется «Любовь на мельнице», его снимают в Элстри.

– Не знаю, подхожу ли я для работы у мистера Гурона, – тихо сказала Ария.

Ее вдруг ужаснула перспектива оказаться рядом с людьми, о которых постоянно пишут в газетах. Она снова представила газетные заголовки, трубившие о гибели отца, снова вспомнила то ощущение, будто ее вываляли в грязи, которое у нее появилось, когда она прочитала о том, как жил отец и с кем общался.

– Вы сами не понимаете что говорите, – сердито отрезала миссис Бенстэд. – Это лучшее место, о котором только может мечтать любая девушка по эту сторону Атлантики, уверяю вас. Вы знаете, сколько платит мистер Гурон?

– Право же, меня это не интересует, – сказала Ария.

– Нет, вы знаете, сколько он платит? – повторила миссис Бенстэд.

– Нет, откуда? – ответила Ария только потому, что от нее ждали ответа.

– Двадцать фунтов в неделю, – сказала миссис Бенстэд.

– Двадцать фунтов в неделю! – воскликнула Ария. Сумма, несомненно, произвела на нее впечатление.

– Именно столько, – сказала миссис Бенстэд, – и к тому же вам не придется платить мне комиссионные – платит он. Такое жалованье он платит в Нью-Йорке, и он сказал мне, что ему нужна очень хорошая секретарша, а уж он-то не поскупится и вознаградит ее.

Она бросила взгляд на девицу, стоящую рядом с ней, и продолжала:

– Господи, ох уж эта миссис Каннингэм! Вот уж дура так дура! А ведь она нуждается в деньгах, я знаю, потому что ей нужно растить ребенка.

– Она сказала мне, что просто ничего не могла с собой поделать, – вставила девица. – А в нем что-то есть, – продолжала она. – И знаете, ее можно понять. Это видно даже по его фотографиям.

– А что произошло с миссис Каннингэм? – спросила Ария.

Миссис Бенстэд и девица посмотрели друг на друга.

– Вам лучше знать правду, – сказала миссис Бенстэд. – Она влюбилась в него, всюду таскалась за ним и досаждала ему, он так и сказал. Ну, что вы на это скажете?

– А вы уверены, что он сам не вел себя предосудительно по отношению к миссис Каннингэм? – спросила Ария.

– Кто, мистер Гурон? Вести себя предосудительно по отношению к миссис Каннингэм, когда у него есть Лулу Карло?! – Миссис Бенстэд рассмеялась так сильно, что ей пришлось вынуть изо рта сигарету. – Вот это шутка! Вы бы видели миссис Каннингэм!

Она смеялась так долго, что пришлось утирать глаза костяшками пальцев.

– Любовь! Это единственное, чего он терпеть не может. У него на этот счет комплекс. Когда он был здесь в прошлый раз – прошлой осенью, не так ли, Вера? – я устроила ему квартиру на Гросвенор-сквер. С одной из горничных у него возникли проблемы. Она ходила как во сне, глядела на него овечьими глазами и закатывала истерику, когда он говорил, что лучше бы ей заняться делами или же уйти. Мистер Гурон сказал мне, что сыт по горло этим, и тут миссис Каннингэм делает то же самое. Я готова надавать ей пощечин, честное слово, так подвести меня после того, как я с таким трудом нашла для нее эту работу.

– Могу вас заверить, что я вряд ли… э-э… заинтересуюсь мистером Гуроном, – натянуто произнесла Ария.

Она почувствовала огромное отвращение к необходимости иметь дело с этой работой и этим человеком, которого она заранее невзлюбила. В то же время мысль о двадцати фунтах в неделю не давала ей покоя. Если она будет жить в его доме, ей едва ли придется что-нибудь тратить, и, значит, можно будет посылать в Квинз-Фолли почти двадцать фунтов – двадцать фунтов в неделю!

Это значит – еще один работник на ферме, ремонт крыши; они могли бы начать оплачивать счета, которые горой вырастают на письменном столе Чарлза. Как бы неприятна и утомительна ни была эта работа, она должна за нее взяться ради Квинз-Фолли.