Отроки до потопа - Олег Раин

— Что, по-настоящему? — поразился Сергей.

— Не-е, по-игрушечному!

— А это… Лет тебе сколько?

— Да уж побольше, чем тебе!

— Нет, правда? Одиннадцать? Двенадцать?

— Четырнадцать — не хочешь?

Сергей по-настоящему изумился.

— Четырнадцать?!

— Что, думал, столько не живут? — подросток сипло рассмеялся. — Это верно. У нас раньше коньки отбрасывают… Жаль, пенсий малолеткам не дают. Успели бы пожить, блин, — клея нормального понюхать, пивка попить… Эй! А вон и твоя вагонетка назад катит. Быстро, однако, обернулся.

— Так днем без очереди.

— Хорошо, что без очереди… — оборванец ухмыльнулся. — Ты гляди, как трясется. Прямо медуза.

Такие слова Сереге показались обидными, как-никак Антон старался сейчас для подростка. Но вслед за чумазым тоже рассмеялся деревянным смехом.

Подбежал запыхавшийся Антон.

— Купил вот… На все деньги. Половина с капустой, половина с мясом.

— Конек-молоток! — подросток схватил пакет, заглянув в него, жадно нюхнул. — Пахучая хаванинка! Ох, помаюсь сегодня животиком…

У него даже глаза притуманились, а нижняя челюсть по-акульи шевельнулась туда-сюда. Серега догадался, что чумазый оборванец зверски голоден.

— Ладно, валите. И плеер свой забирайте. Все равно отнимут.

— Кто отнимет-то?

— Да уж найдутся герои… У нас под землей тоже своих комиссаров хватает. Короче, пока! — он энергично рассовал трофеи по карманам, кивнул мальчуганам и, пыхтя, скрылся в люке.

Парнишки неловко отошли в сторону. Антон виновато потупился, позвенел на ладони мелочью.

— Всего сорок копеек осталось. Поделим?

— Да ладно… — Серега отмахнулся. — Я тут с ним поболтал, так ему уже четырнадцать стукнуло, представляешь?

— Да ты гонишь!

— В натуре, четырнадцать! А ниже нас с тобой. И ни жилья, ни родичей… — мальчик нервно качнул головой. — Рассказывал, что они там умирают под землей…

— По-настоящему?

— А ты думал — по-игрушечному? — Серега покачал головой. — Не-е, я, Антох, послушал его, и знаешь… Не жалко стало ни денег, ни прочего барахла. Я даже подумал: как вырасту, получу паспорт, то-се…

— Ну да — на Анжелке женишься.

— Да не-е, я о другом… Я дело свое заведу. И на работу буду брать таких, как он. Чтобы, значит, жилье давать, кормежку. Они же на фиг никому не нужны, понимаешь? Ни одной живой душе!

— А как же Анжелка?

— Что — Анжелка? Тоже будет помогать. Жены всегда помогают мужьям…

Антон странно улыбнулся.

— Чего ты? — удивился Сергей.

— Да вон, — приятель кивнул куда-то в сторону. — Тарасик гребет. Молодец чувачок, не струсил.

Серега обернулся. Далеко-далеко, чуть ли не у самых ворот, действительно, проявилась знакомая фигурка. Волоча за собой мешок со сменкой, весь перекошенный от тяжелого забитого учебниками портфеля, маленький и неказистый, к ним брел Тарасик, тот самый, что первым догадался прокатить Анжелку на велике. Кишка кишкой, а ведь обездолил всю мужскую половину класса!

— Никого не привел, — с облегчением выдохнул Антон. — Одного-то сделаем, как цуцика.

Серега ощутил смутную неприязнь по отношению к другу. Драться окончательно расхотелось. Не было бы рядом Антона, нырнул бы в кусты и смылся. И фиг с ним — с Тарасиком. Пусть крутит башкой и думает, что его, клопа такого, испугались. Но Серега никуда не нырнул и прятаться не стал. Потому что мысли мыслями, а жизнь жизнью. И Антон — какой-никакой, а свидетель.

— Ладно, пошли… — Серега со вздохом напялил на себя ранец, вяло тронулся навстречу Тарасику. Антон поспешил следом.

Смешно, но наивный Тарасик трусить и впрямь не собирался. На что надеялся — непонятно. Ведь сколько раз били, уму-разуму учили! Одни понимали науку быстро, другие требовали повторов. Наверное, потому что повторение — мать учения, и все такое. Серегу подобное отношение к учебе начинало доставать. В каком-то смысле он даже приблизился к пониманию учителей. Они, если разобраться, тоже хотели вдолбить им в головы свои скучноватые истины. И втайне мечтали, должно быть, держать вместо указки хорошеньких размеров плеть. Чтобы проще, скорее и доходчивее.

Никакого карате с запретными приемчиками Тарасик, как выяснилось, не знал, и Серега по обыкновению справился с ним быстро и легко, сходу повалив на землю, а после немного помутузив. Но как-то все прошло без азарта, без должного вдохновения. Встреча с Виталиком что-то в нем надломила. Даже Тарасик это почувствовал и пару раз умудрился огреть его мешком со сменной обувью. А в общем…

В общем, та давняя стычка получилась будничной и скучной. Само собой, и результата никакого не принесла. Анжелка еще добрых полгода на зависть всему классу дружила и каталась с Тарасиком. А после поиграв глазками перед одним, другим, третьим, переметнулась к Сэму, что было еще хуже, поскольку с Сэмом никто не дрался. Не потому, что он был каратистом или поднимал двухпудовые гири, вовсе нет. Все объяснялось проще: Сэма привозили в школу на «бентли», и здоровенный шкаф с лицом кирпичного цвета провожал его до крыльца. Навались на такого всем классом — и тогда бы разгром был чудовищным. Поэтому Сэм слыл фигурой неприкосновенной.

С тем же Виталиком, подростком из подземелья, они беседовали потом множество раз. Наверное, даже подружились. При этом наблюдалась странная вещь: Сергей с Антоном росли и взрослели, Виталик же с каждым новым месяцем усыхал, уменьшаясь в росте, покрываясь новыми язвами и шрамами. Само собой вошло в привычку таскать ему что-нибудь из съестного. Виталик ел все — от конфет с коржиками до индюшачьих окорочков и засохшего сыра. Ничего удивительного, что к новым своим знакомцам он питал самые теплые чувства, с удовольствием рассказывая про подземных монстров, про многочисленные болячки соседей, про то, как бедует народ в колониях. Серега подозревал, что многое из рассказываемого — чистой воды выдумка, однако слушать было все равно интересно. Виталик казался почти инопланетянином и жил в каком-то своем — вроде бы близком и все-таки абсолютно параллельном мире. То есть параллели на то и параллели, чтобы не пересекаться, но ужас заключался в том, что Серега понимал — шагнуть в мир Виталика было проще простого. Нырнуть в тот же люк, как в зазеркалье, остаться там на одну-единственную ночку и все! Обратного пути уже не будет.

А еще приходила странная мысль о том, что зазеркальем, возможно, были как раз они — со своими хрущебными проблемами и монотонными буднями, с тяжелым небом над головой и ежедневным смешным желанием сигануть выше означенной головы. Виталика карьера не интересовала, как не интересовало и будущее. Смешно мечтать о том, чего нет. Виталик не витал в облаках и был реалистом, а вот они жили в зазеркалье, в чумной суете фамилий и рангов, в вечном сравнении мускулов, знаний и кошельков.