Восьмое делопроизводство - Николай Свечин

— Ну…

— Дело на столе у премьер-министра.

— Все понятно. Режете без ножа…

— Не обижайтесь, Аркадий Францевич. Дознание труднейшее, сами понимаете. На таких шею ломают. Я приеду к вам завтра, начну искать с вашего конца. Пусть к этому времени Телятьев стоит в сбруе и запряженный. Договорились? Не надо мне просить Павла Григорьевича о помощи?

— Будет вам Телятьев в удилах, — сказал Кошко и бросил трубку.

Довольный Лыков отправился на Офицерскую. Он любил здесь бывать, хорошо знал и сыщиков, и специфику их службы.

Вход в СПСП был по парадной лестнице на второй этаж. На первом находились квартиры Филиппова и его помощника Маршалка. Канцелярия отделения открывалась в десять часов утра, но здесь всегда кипела жизнь. Каждую ночь в стол приводов доставляли задержанных. Там дежурные агенты делали первый опрос и проверяли показания, а еще фотографировали новичков. Фотографии тут же передавались в антропометрическое бюро. Его сотрудники сверялись с картотекой. И часто ловили мазурика на вранье, если тот назвался чужим именем, но уже попадался раньше.

Стол приводов имел собственную картотеку, так называемые «дуги». В ней содержались сведения обо всех, кто хоть раз попадал в сыскную полицию. Листков накопилось уже более миллиона. Они помещались в алфавитном порядке на специальных металлических дугах, размещенных на столах. Листки были разных цветов: белые — на имевших судимость, желтые — на подлежащих розыску, синие — на сидевших в ДПЗ[17], и так далее.

С утра поток возобновлялся — это присылали ночную добычу полицейские участки. У каждого прибывшего на руках были препроводительный лист и паспорт. Ими занимался справочный о преступности стол. Здесь тоже сверялись с картотеками — как стола приводов, так и антропометрического бюро. В бюро заводили на неофитов новые карточки. Фотографировать полагалось всех, а обмера по системе Бертильона удостаивали только осужденных преступников. С конца 1907 года к измерениям добавилась дактилоскопия. У задержанных брали оттиск левой ладони, а также мизинца и большого пальца обеих рук. В 81 ящике картотеки антропометрического бюро содержались данные на 100 000 человек.

Другие столы сыскного отделения занимались каждый своим делом. Все дворники и швейцары Петербурга состояли на учете, их благонадежность проверялась. Так же велся реестр всех домовладений, гостиниц, ресторанов, прочих съестных заведений. Если за номерами числились три подозрительных случая, то их могли закрыть. Работал стол находок. Кроме этого, на Офицерской имелись камеры временного содержания. Особняком в двух комнатах располагался Летучий отряд. Он охранял вокзалы, театры, рынки, участвовал во всех облавах, посылал агентов на похороны, молебны и торжества с большим скоплением людей.

Лыков поднялся на второй этаж, то и дело здороваясь с чинами отделения. Особенно крепко он пожал руку заведующему антропометрическим бюро Керберу и начальнику Летучего отряда Петровскому. Это были специалисты, прослужившие в сыскной много лет. Петровский в 1902 году при задержании преступника получил тяжелое ранение и теперь ходил с тростью. К Алексею Николаевичу здесь относились хорошо — не одно дело провели вместе. В конце концов гость из департамента добрался до кабинета Филиппова.

Владимир Гаврилович Филиппов только что получил чин статского советника. В отличие от Лыкова, много лет назад приехавшего в столицу из Нижнего Новгорода, он был питерцем. Окончил университет, долго служил по судебному ведомству, а десять лет назад перевелся в столичное градоначальство. В 1903 году Филиппова назначили начальником СПСП. Новый шеф здорово подтянул ее. Умный, наблюдательный, он был создан для такой службы.

Увидев вошедшего, Филиппов нахмурился:

— У Кошко отобрал самого лучшего и ко мне за тем же явился?

— Что, Аркадий Францевич уже наябедничал?

— Только что трубку положил. Сердитый — спасу нет.

Кошко убыл в Москву с должности помощника Филиппова, и часто телефонировал бывшему шефу.

— Если серьезно, Владимир Гаврилович, то человека мне дайте. Хорошего, не абы кого. Видели, что Столыпин поручил?

— Видел, Алексей Николаевич. Что ж? Кто везет, на того и валят.

Сыщики помолчали, глядя друг на друга.

— Ну? — первым заговорил хозяин кабинета. — На кого глаз положили?

— На Кунцевича.

— Ай да наглость!

Филиппов даже вскочил с кресла.

— А что же вам мой помощник Маршалк не приглянулся? Берите сразу его, чего стесняться! Он служил полицмейстером в Пскове, землю роет — у-у-у…

Кунцевич был самым опытным чиновником для поручений в СПСП.

— Я бы предпочел Мечислава Николаевича.

— Не могу, вот никак не могу. Вы же знаете мои обстоятельства. Кунцевич руководит надзирателями Первого отделения, самого важного. Там Двор, сановники, вся знать. Случись что, по холке накладут! Никому не объяснишь, что дело на контроле у премьера…

Лыков задумался. В СПСП всего пять чиновников для поручений. Один — это Петровский, начальник летучего отряда, которому Алексей Николаевич только что жал руку. А четверо других заведуют отделениями, между которыми поделены все 48 полицейских участков столицы. Чиновникам подчинены надзиратели, по одному на участок, в котором они днюют и ночуют. И Кунцевичу доверили Первое отделение, в которое входят Адмиралтейская и Литейная части, наиболее аристократические. Любая осечка здесь, в барских особняках, может стоить Филиппову должности. Аргумент! Это на Кошко можно надавить, пугнуть Столыпиным. Москва далеко, сам Аркадий Францевич из Риги, еще не оброс задубелой шкурой. А этот здешний, его на мякине не проведешь. Надо сдавать назад…

— Хорошо, я понял, что погорячился. А кого вы предлагаете взамен?

— Возьмите Лоренцева. Молодой да ранний, только что поймал самого Стаса Иванкова, первого на Васильевском острове громилу.

— Лоренцева? Русого, с длинными усами? Он же москвич, а мне нужен питерец.

Филиппов хлопнул по столу ладонями так, что его двойной подбородок затрясся:

— Три года уже, как Максим Захарович питерский. Берите, не пожалеете. Поймите меня правильно: если вы возьмете его, то отделение Лоренцева я поручу Кунцевичу. Он два потянет. А Лоренцев — нет. Со своим справляется, но второе уже не осилит, опыта маловато.

— Сами признаете, что неопытный, и навязываете, — решил не сдаваться коллежский советник. — Дайте тогда Мищука. А то я Курлову пожалуюсь, он Драчевскому, и дело в шляпе.

Мищук был второй по способностям чиновник для поручений СПСП, а Драчевский — петербургский градоначальник. Однако Филиппов не повел и бровью.

— Вчера только Драчевский мне выговаривал за плохую криминальную обстановку вокруг Нарвской заставы. Аккурат где Евгения Францевича ответственность. Валяйте, жалуйтесь. Объясню и надеюсь быть услышанным.