Афганский дневник - Юрий Лапшин

21.06.1987, Анава. Воскресенье

Подтверждение предыдущей записи — разговор И. Севастьянихина с вертолетчиками. Один из них молчал, молчал, да и высказался: «За год потеряли четыре экипажа: двенадцать человек. Замена сидит в Чирчике. Ну и, конечно, никто из подлежащих замене не рвется в полет». А нам что делать? Надо укреплять посты. Материалов нет. В кишлаке Корава бревна еще остались, и много, но до них можно добраться только после разминирования. Нет офицеров-саперов (тоже заменяются), а солдат одних на мины послать нельзя. Сегодня взрывчаткой перебили рамы подорванных машин, и эти рубища снесли на вертолетную площадку. Туда же притащили две башни разбитых БТР. Кое-что набрали на свалке. И все это пойдет на посты, чтобы перекрыть траншеи, усилить огневые точки. Если сделать обкладку из камней, получится надежно. Правильно говорили в Отечественную войну: «Десять литров пота заменяют литр крови».

Что-то сегодня хандра напала. Тоскливо и одиноко. На ум приходит: вот так же цивилизованные люди в эру урбанизации дичают в своих квартирах. Не было у меня телевизора, ходили все к одному экрану, а там разговоры, воспоминания, кто-нибудь что-нибудь забавное вспомнит. Между прочим, и проблемы решались. Но вот и комната обжита, и телевизор свой, и сижу теперь, как барсук в норе, с персональным TV. Ко всему, еще и писем опять нет.

Дописываю вечером. Как будто услышав мои мысли, пришел Константиныч и пригласил в гости по случаю проводов своего предшественника. Обошлось без горячительного. Шашлык и чай. Посмотрели футбол, прогулялись по «духовским» полям вместе с овчаркой Бимом, а затем я заторопился в баню. Ну а теперь, и от приятных разговоров, и от хорошего пара с мятой, настроение поднялось, сна ни в одном глазу. Завидовать вроде рано, всего месяц, как из Союза, а человек просидел здесь два года и лишних три с половиной месяца, и все же… Представляю, как он спустится по трапу где-то во Внуково или Шереметьево. Буря чувств, а потом встречи, объятия и самые яркие воспоминания, память — на всю жизнь.

22.06.1987, Анава. Понедельник

Условия для работы можно считать идеальными. Лучше, наверное, не бывает. Никто не стоит над душой, никто не выговаривает, не учит и не лезет в дела. Как сам решу, так и будет. Чувствую упоение властью (в лучшем смысле этого слова). Любые приказания выполняются почти мгновенно, а так как дурных наклонностей за собой не замечал, то все идет на пользу службе.

Говорить, внушать, воздействовать на людей — это у меня получается. Хорошо это вижу по глазам, по мимике, по позам подчиненных. Может, обольщаюсь, но меня уважают и слегка побаиваются. Жесткая требовательность и напор неплохо сочетаются с умением поговорить, посмеяться на совещании, а это один из признаков уверенности руководителя в себе, в своих поступках. Предложение получилось не совсем удачное, но смысл понятен. Телега, но едет.

Благоприятно то, что физическая нагрузка, надо признаться, пока не большая. За исключением тяжелых подъемом на заставы для ознакомления с местностью, обстановкой и для моральной поддержки аборигенов гор.

После обычного подъема в 5 утра, проведения всех утренних мероприятий, встречи «вертушек», решения текущих дел в разгар жары всегда можно прилечь, отдохнуть, да и время есть продумать свои выступления, проанализировать поступки. Голова свежая, отдохнувшая. Конечно, жизнь есть жизнь. Гладко бывает только у ненормальных, а так как блаженным не являюсь, то и оценку себе даю критическую. И противоречия между вступлением и этими словами нет. Человек и внушаем, и отходчив, постороннее влияние не надо сбрасывать со счетов. Да и условия такие, что мотивов для поступков у людей очень много, а немотивированные поступки вообще непредсказуемы. Многие месяцы люди живут на вершине какой-то горы, на пятачке сто на сто метров под постоянным прицелом врага, в зное и лютом холоде, в окружении надоевших лиц. Обычные педагогические приемы здесь уже не действуют. Котел страстей и омут предыдущих прегрешений. Навязано узлов много. Основные точки столкновений: «кантин», бизнес на продуктах, брага, водка, воровство, самовольные походы с постов вниз в заброшенные кишлаки. Кое в чем сдвигов добился, но более, наверное, загнал в подполье. Скрытое сопротивление ощущаю часто, а внешне — все благополучно.

24.06.1987, Анава. Среда

Вчера утром прилетел в Баграм. Полет как обычно: по спирали вверх на предельную высоту, затем над горами и «зеленкой» в Баграм, а над аэродромом по спирали вниз. В моей комнате пыль и запустение, впрочем, завтра все равно обратно. Весь день провел в заботах. Утрясал вопрос с колонной, да что на колонну получить. Вроде, окончательно решил вопрос с почтой. Потряс у почтальона перед носом кулаком, представился. Записал свою фамилию и сказал, чтобы отсылал письма в Анаву. Тут же проверил пачку невостребованных и, конечно, обнаружил свои (два из дома и одно от А. Семенова).

Узнал от В. Востротина подробности боевых действий в районе Алихейль. Дрались ожесточенно. Противник — почти регулярные войска, да еще батальон арабских наемников. Доходило до рукопашной, что здесь, в Афгане, большая редкость. Наткнулись на хорошо подготовленный укрепрайон. Недели полторы, до тех пор, пока «духи» все не «выложили», получали солидную ежедневную дозу мин и РСов. Как тяжко ни было, но «духов» положили, судя по радиоперехватам и донесениям разведчиков, несколько сотен. Послезавтра полк снова уходит на «боевые».

А я сегодня с утра пригнал в Анаву колонну: боеприпасы, топливо, стройматериалы, продовольствие. Теперь на месяц обеспечены всем, что кусать и чем «кусаться». Колонна из двадцати пяти КамАЗов, восьми БМП, одного БТР, двух танков. Прикрытие хорошее. Из Баграма вышли в 4.30, только стало светать. Отряд обеспечения движения ушел вперед, а я с командиром 2-й роты на его БМП — в голове колонны. Построение обычное: на каждые четыре-пять грузовиков — БМП. Первый раз прошелся вдоль Чарикарской «зеленки». Если бы можно было идти напрямик, то всего ничего, а так по кругу со стоянкой под Джабаль-Уссараджем шли пять часов. Посмотрел вблизи «зеленку»: от дороги 500 метров и до горизонта сплошные заросли, крепости, дувалы. Недаром эта «зеленка» как кость в горле, и, сколько на нее ни ходили, все без толку.

Дорога превосходная, видимо, недавно отремонтирована. Машины идут косяком, как лосось на нерест. Каких только нет: «татры», «тойоты», «мерседесы». Старые и новые, блестящие и разбитые в прах. Многие разрисованы, как любят везде на востоке (видел подобное в Азербайджане), ярко и безвкусно, какие-то цветы, луны, орнаменты и, конечно, арабская вязь. Интересно было бы прочитать, что там напачкано? Странно смотреть такое, уж больно как-то мирно и непривычно. Много наших ГАЗиков, ярко-желтых и ярко-оранжевых. На многих машинах сзади сделаны приступки, и народ стоит на них, цепляясь за борта и крыши. Сначала думал, это сделано для увеличения вместимости, а затем засек несколько пустых машин, и все равно два-три человека висят сзади, наверно, так дешевле. В общем, яркий шумливый караван. Естественно, много воинских колонн и одиночных машин. Афганские машины втираются в колонну, и уже не поймешь, кто где. Но за нарушение дисциплины марша и платят по счету. БМП таранила автобус, и, как ни в чем не бывало, поехала дальше. Кто будет разбираться, ГАИ здесь нет.