Три мужа и ротвейлер - Наталья Александрова

Я нарочно зевнула и демонстративно поглядела на часы.

— Ой, какой дождь сильный пошел! — воскликнулаЛуиза, поглядев в кухонное окно. — Ну, раз сильный, то скоро пройдет, а тоя зонтик забыла.

— Наоборот, он затяжной, теперь до утра, —возразила я, надеясь, что наглость Луизы все же имеет пределы, и она непопросит оставить ее ночевать. Луиза же, обежав на прощание, как она говорила,всю квартиру, нашла в дальней комнате Горация и опять принялась тискать егоуши. У меня возникло сильнейшее желание, чтобы Гораций наконец озверел ипокусал ее как следует, но я тут же подавила эту мысль, потому что представила,что после Гераниевой трепки Луиза прикинется нетрудоспособной, станет меняшантажировать и вообще никогда не уберется из моей квартиры.

Гораций с трудом высвободился и ретировался под диван.Луиза, внимая моему суровому взгляду, побрела в прихожую.

— Скажите, Лариса, — она посмотрела на меняосмысленным взглядом, — а вы никогда…

— Никогда! — заорала я, потеряв терпение. —Луиза Семеновна, мне надо работать!

С вашими поисками я угробила кучу времени… И теперь, получивтребуемое, вы не уходите, а продолжаете рыскать по квартире. Что вам еще…

— Ох, простите, — Луиза не дала мне договорить,опять засуетилась и начала тараторить:

— Ну как же я в такой дождик, у вас не найдется плащикакакого-нибудь старенького, в дождь все равно не видно… Вы с собачкой в чемгуляете? Ах, это, — и не успела я и слова вымолвить, как мерзкая теткасхватила мою оранжевую курточку с надписью на спине «Морская полицияЛос-Анджелеса» и напялила ее на себя.

— Вы не беспокойтесь, я завтра занесу.

Вы ведь дома работаете, так я уж без звонка, — донеслосьуже с лестницы.

Я жутко разозлилась, не из-за куртки, а из-за того, чтоЛуиза припрется завтра. Зачем она ко мне ходит? Что ей нужно? Ишь какзасуетилась, когда я прямо обвинила ее в том, что она рыщет по квартире.Причина может быть только одна. Судя по всему, умом она не блещет. Имонография, конечно, если она ее пишет, двигается с трудом. И нахальная теткарешила под предлогом поисков старой статейки пошарить в материалах ВалентинаСергеича, надеясь, что я, не разбираясь в химии, оставлю ее одну и она сможетхапнуть, что плохо лежит. Только так можно объяснить Луизины набеги на нас сГорацием. Ладно, еще раз потерпеть, и все кончится.

Завтра я ее даже в прихожую не впущу, пускай куртку поддверь просовывает.

Невысокая худенькая женщина в ярко-оранжевой куртке снадписью на спине «Морская полиция Лос-Анджелеса» закрыла за собой дверьподъезда и торопливо зашагала к автобусной остановке. Она выглядела настолькоозабоченной, что не сразу заметила, как сильно идет дождь. Только ощутив на лбухолодные капли, она очнулась и накинула капюшон. На остановке никого не было,автобус только что ушел. Женщина расстроенно огляделась и заметила неподалекутелефонную будку. Она бросилась туда и, увидев исправный телефон-автомат, хотьи устаревшего образца, облегченно перевела дух. Она набрала номер по памяти,никаких записей, как ее учили.

— Это Луиза, — прошелестела она в трубку, недожидаясь, пока там скажут «Алло». — Понимаете.., сегодня я столкнулась счем-то странным… Что-то не так…

Она замолчала, слушая строгую отповедь, и не заметила, какдверь будки легко приоткрылась. Женщина краем глаза отметила какой-то блик настекле, хотела повернуть голову, но из-за накинутого капюшона этот маневр неудалось сделать достаточно быстро. Рука в черной перчатке зажала ей рот, втораярука натянула капюшон почти до подбородка. Трубка выпала из ослабевших пальцеви закачалась на шнуре. Свободной рукой убийца подхватил трубку, обернулметаллический шнур вокруг худой шеи женщины и коротким резким движением затянулего. После этого он вытряхнул содержимое потертой сумки и переложил себе вкарманы. Потом он послушал немного, как из трубки доносятся короткие тревожныегудки, усмехнулся и аккуратно надавил на рычаг.

Рано утром в мою дверь опять кто-то требовательно позвонил.Ну что же это такое, не квартира, а проходной двор. Помня наставления Олега, яглянула в глазок и сурово спросила:

— Кто там?

— Городская телефонная сеть, — не менее суровоответил невысокого роста крепенький такой дядечка.

— Что — прямо-таки целая сеть? — осведомиласья. — И вся — в мою квартиру?

— Еремеев Юрий Павлович, — представился дядечка исунул к глазку книжечку удостоверения.

Линза глазка исказила изображение, так что разобратьчто-либо было невозможно, но уверенность и напор Еремеева производиливпечатление.

— И что же вам, Юрий Павлович, нужно конкретно от меня?

— На вашем номере повышенная подсадка. Естьпредположение, что у вас избыточное сопротивление. Нужно проверить телефоннуюпроводку в квартире.

Я в таких вещах абсолютно не разбираюсь, он мог сказать мнесовершеннейшую чушь, я бы и поверила. Но нельзя в конце концов до такой степенине доверять людям… Все же человек на работе. Помня об Олеге, я накинула цепочкуи приоткрыла дверь.

— Покажите еще раз удостоверение.

Он послушно просунул удостоверение в щель, я прочитала:

— Еремеев Юрий Павлович.

Действительно, Юрий Павлович. А сверху странички напечатано:«Городская телефонная сеть».

— Хорошо, заходите.

Еремеев зашел в квартиру и огляделся.

— Где у вас телефон?

— В квартире два аппарата, один — в коридоре, второй вкабинете.

— В кабинете? — Мне показалось, что в глазахмастера зажегся излишний интерес. — Вот с кабинета я и начну.

В коридор, позевывая, вышел Гораций.

Мне сразу стало как-то спокойнее, однако этот мастерпрореагировал на Горация совершенно не так, как все остальные посетители.

Обычно люди при виде здоровенного ротвейлера пятятся испрашивают, не злая ли собака, или демонстрируют показное дружелюбие, чтобыскрыть внутренний страх. Еремеев же бросил на Горация оценивающий взгляд икак-то неприятно ухмыльнулся — мне показалось даже, что в этой ухмылке он чутьзаметно обнажил клыки, как собака при виде противника… И Гораций, старыйленивый обжора, вздрогнул и попятился. Ах ты, несчастный трус! Защитник, называется!Не видать тебе мяса, как своих купированных ушей, переведу на овсянку!

— Хороший ротвейлер, — спокойно прокомментировалЕремеев, — крупный. Только перекормленный и стареет.

В его оценке мне послышалась скрытая угроза: «Стареет…Перекормленный… В общем, не защитник».

— Покажите, где у вас кабинет.

Я провела его в кабинет и встала, скрестив руки на груди.