Порознь - Наталья Аллунан

всякий случай. Гибсон, переодетый в больничное, тихо подремывал, откинувшись на подушках. Скиннер, пока ждал у процедурной, успел выпить три чашки кофе и теперь бдительно сидел у постели ребенка и раздумывал, не вызвать ли медсестру, чтобы она принесла еще. Вообще-то медсестры — не официантки, но отходить от мальчика он попросту боялся. Особенно после раздавленной гортани агента Ландау. Никому нельзя доверять.

Мальчик, лежащий на постели, вдруг вскинулся и испуганно уставился на дверь. Скиннер обернулся — дверь в палату была открыта, но в коридоре никого не было. «Может, малышу просто что-то приснилось», — без особой надежды подумал он.

— Ну что ты, Гибсон? — попытался он успокоить мальчишку, — Все в порядке. Все хорошо. Там никого нет.

Гибсон ничего не говорил, но продолжал испуганно таращиться в коридор.

Скиннер не услышал шагов — она плавно скользнула в палату и аккуратно прикрыла за собой дверь. Курносая девочка-подросток из школы для глухих детей.

Взошла луна, стало светлее. Скалли брела куда глядели глаза — у нее не было иного проводника, кроме своей интуиции. Молдер умел полагаться на интуицию. У нее это всегда получалось хуже. Но сейчас все, на что она могла надеяться, — это удача. Или чудо.

И чудо свершилось. Она поняла это, когда одна из злобно мерцающих точек в вышине вдруг начала расти. Свет приближался, он шел прямо на нее. Скалли остановилась, опустила бесполезный фонарь. Где-то под ложечкой сжался и мелко задрожал ледяной клубок. Неужели? Гибсон сказал: «Вы никогда еще не были так близко».

Она не знала, что она будет делать — сражаться, убеждать, пытаться договориться и понять? Она ничего не знала. Она стояла и ждала. Ей просто некуда было отступать.

Свет становился все ближе, все ярче — белый, холодный, безжалостный. Наконец ослепительный луч полоснул прямо по глазам, в лицо ударил поток тугого ветра… и знакомый стрекот пропеллера. Вертолет неуклюже опустился в стороне, под хвостом непристойно висел прожектор. От вертолета к Скалли рысцой бежал человек. Против света не было видно лица, но она знала, кто это.

И она не видела смысла с ним церемониться.

— Вы говорили, что не следите за мной! — бросила она в лицо Доггету, когда тот подбежал к ней, — Однако вы каким-то образом здесь оказались!

— А что делать, если именно здесь и происходит все самое главное? — парировал тот.

— И о чем это вам говорит? Что я сошла с ума?

Не было смысла продолжать этот разговор, однако и уклониться от него было абсолютно невозможно. Разве что отбежать и спрятаться за камушек.

— Одна, ночью, посреди пустыни? По-вашему, такое поведение можно счесть рациональным?

Черт. Черт, черт, черт. Они будто говорят на разных языках. Совершенно немыслимо втолковать этому самоуверенному хлыщу, что если что-то лежит за гранью его понимания, это еще не обязательно бред сумасшедшего. Дожили. Доктора Дэйну Скалли обвиняют в презрении к логике. Причем не без оснований.

— Вы же говорили, что хотите найти Молдера! — выкрикнула она.

— И продолжаю это утверждать. Я найду его. Вот только не вижу, как ночные прогулки по пустыне могут этому способствовать.

Хоть он пока и не брызгал слюной, чувствовалось, что у Доггета тоже накипело. Самое грустное, что Скалли его где-то в чем-то могла понять. Но сейчас на то, чтобы додумать это понимание, не было ни сил, ни времени, ни желания. Сейчас Доггет был просто надоедливой помехой. Отличным специалистом, хорошим агентом, который совершенно ничего не понимал в «Секретных материалах» и понимать не желал. Скалли с удивлением обнаружила, что ей почему-то очень хочется врезать ему в челюсть. От души. Как будто это Доггет во всем виноват. Она попыталась успокоиться, но ничего не вышло — тот ледяной комок, который задрожал в груди в приступе нелепой надежды, теперь от разочарования развернулся как пружина и требовал немедленно рвать и метать.

— Вы ничуть не продвинулись в его поисках! — сказала она. — Вы уперлись, как баран, вы копаете в ложном направлении и даже не хотите услышать, что вам говорят. Пока вы тут следите за мной, Молдера тысячу раз уже могли… — она с трудом перевела дыхание и закончила чуть спокойнее. — А вы не боитесь, что я права?

Доггет стоял, как скала. Как один из этих осточертевших пустынных булыжников. Как дубовая колода.

— Я ничего не боюсь, — заявил он, — Кроме того, что агент Молдер и вас заставил поверить в эту чушь.

— Эту чушь, — Скалли чуть не поперхнулась от возмущения, — вы видели своими глазами. Если только они у вас есть. А если бы у вас к ним еще и прилагался мыслительный аппарат для интерпретации увиденного, вы бы давно поняли, что тут происходит нечто, что не лезет в ваши стандартные чугунные версии. Как вы объясните то, что произошло сегодня? Как, агент Доггет?!

Доггет шагнул ближе, теперь они стояли лицом к лицу. Лицо оппонента было основательно перекошено. Наверное, сильно болел за дело. «Я, должно быть, тоже хороша», — осадила себя Скалли.

— Можно задать вам один вопрос? — зло отчеканил Доггет, — Чисто гипотетически: если бы вы нашли Молдера, или этот ваш летучий корабль, или Охотника, про которого вы говорили, — чтобы вы стали делать?

Вот тут он попал в самую точку. Ничего логичного Скалли на это возразить не могла. Но сдаваться она не собиралась.

— Я знаю, что бы сделал на моем месте агент Молдер, — не отводя взгляда, сказала она, — Он пошел бы на все. На все, понимаете?

Молдер так и делал. И не раз. Он боялся чугунной логики неизбежности. Он никогда не сдавался. Он спасал ее. А она вот мечется тут в этой дурацкой пустыне, как слепой котенок, да переругивается с этим тугодумом, а время уходит.

— На все? — ядовито переспросил Доггет. — Даже на ложь? Вы солгали мне, агент Скалли. Вы скрыли информацию, о Гибсоне Прайзе. По-вашему, агент Молдер тоже отдавал бы дурацкие приказы и пытался сбить нас со следа, дезинформировать, обмануть? Вы знали, где мальчик, знали и не сказали мне. Почему, агент Скалли?

— Какой мальчик? — не пытаясь притворяться, процедила Скалли, — Я не вижу никакого мальчика. И ничего не знаю.

— Вы опять лжете, — сказал Доггет. — Мистер Скиннер отвез его в больницу.

Скалли как будто холодной водой окатили. Значит, вся их конспирация насмарку. Этот чертов старательный придурок пустил все псу под хвост.

— Откуда вы знаете? — спросила она, жалея, что нельзя взять Доггета за грудки и хорошенько встряхнуть, чтоб зубы клацнули.

Тот, казалось, немного стушевался, но тут же снова перешел в наступление, старательно обойдя опасную тему.

— Все, что я знаю, —