Порознь - Наталья Аллунан

обернулась. С той минуты, когда они выбрались в пустыню, Скалли уже не сомневалась, к кому она едет.

Скалли обогнула очередной каменистый холм, поросший колючками, и остановилась.

Велосипед лежал прямо на земле. Вокруг никого не было видно. Скалли подошла ближе. Никого и ничего. Вот только под ногами что-то пружинит. Он посмотрела вниз — все тот же песок и галька. Чуть толкнулась носками — да, пружинит. Доска. Значит, люк. А вот и дверная ручка — на земле валялся кусок старой растрепанной пеньковой веревки, поначалу Скалли не обратила на него внимания, в пустыне мусора хватало.

Люк открылся с тихим скрипом, песок посыпался на уходящие вниз ступени. На лестнице и без того хватало песка. Пришлось идти осторожно. Если бы в погребе Скалли ждал недоброжелатель, он сграбастал бы ее без малейших усилий — оценить обстановку она смогла, только когда спустилась вниз и глаза привыкли к полутьме.

То есть полутьма была сейчас, при открытом люке. Атак дети, похоже, куковали в темноте. Гибсон сидел на грубо сколоченной лежанке, глядя на Скалли с упреком в глазах. Девочка стояла рядом и выглядела виноватой и напуганной.

— Не надо было вам сюда приходить, — тоном человека, который уже устал втолковывать очевидное, сказал мальчик. — Вы приведете их ко мне.

— Здравствуй, Гибсон, — поздоровалась Скалли. — Я пришла, чтобы защитить тебя.

— Вы и раньше так говорили.

Что верно, то верно. Говорила. И Молдер говорил. А Гибсону тогда досталось. Вообще-то, в тот раз это была идея Молдера, но сейчас не время разбираться, кто в чем ошибся. Путь только вернется. Пусть только он вернется. Пусть. Ну пожалуйста.

— Они забрали Молдера, — ответил ей Гибсон, — Они держат его у себя.

— Извини, я не знала, что за мной кто-то следит, — вдруг произнесла девочка, помогая себе на языке жестов.

Скалли поняла, что глухой девчушке было попросту не видно ее лицо против света, и она не могла прочитать по губам.

— Это моя подруга, Tea, — серьезно представил ее Гибсон, — Она — единственная, кому я сказал. Больше никто не знает. Вот только вы теперь еще.

Скалли шагнула вперед и присела на корточки. Мальчик неподвижно сидел на лежанке, вытянув правую ногу. На ноге, чуть ниже колена, лежала грязноватая тряпица. Скалли осторожно сняла ее и осмотрела рану. Да, дела были плохи — глубокая ссадина уже начала воспаляться, плюс закрытый перелом. С таким в подполе не отсидишься.

— Упал, — коротко пояснил Гибсон.

— Я наложу тебе шину, Гибсон, — сказала она, — Тебе нужно в больницу.

— Если они меня найдут, — твердо сказал мальчик, — то заберут. Я знаю. Я всегда знаю такие вещи.

Скалли огляделась, обнаружила дощатый ящик, отломала две рейки и взялась за дело.

— Я зафиксирую ногу, — ровным голосом сказала она. — Но мне нужна машина, чтобы вывезти тебя отсюда. Жди здесь, никуда не выходи, я вернусь, как только смогу.

— Они забрали Молдера, — упрямо повторил Гибсон, — Заберут и меня. Я не хочу.

Школа-интернат для глухих Флеминг, штат Аризона 21.35

На юге темнеет рано. До заката они так ничего и не нашли. Никого и ничего. Но Доггет не собирался сдаваться. На то, чтобы уломать местного шефа полиции, ему потребовалось всего минут двадцать. Даже голоса повышать не пришлось. Теперь у них было одиннадцать джипов и три вертолета. В школе развернули временный штаб. Доггет вышел во двор, посмотрел, как разъезжаются на поиски джипы; вертолеты уже полчаса были в воздухе, со связью, правда, не все шло гладко — время от времени налетали шквалы помех, должно быть, какой-то местный эффект, надо бы разобраться, но некогда. И, разумеется, стоило подумать о хронической нехватке времени, как кто-то из агентов принес ему трубку — шеф выбрал самый подходящий момент, чтобы поинтересоваться ходом поисков.

— Агент Доггет? Я получил отчет из Аризоны, — прогудел в трубке густой, как деготь, бас заместителя директора Керша.

— Да, сэр.

А что тут еще можно сказать? Поинтересоваться, чей отчет? Полноте, я вам не мальчик, господин заместитель директора. «В конце концов, — утешил себя Доггет, — я с самого начала знал, что в группе есть стукач. И рано или поздно мы его выявим».

— Итак, вы нашли Молдера? — продолжал Керш.

Ну вот, начинается.

— Никак нет, сэр, — уставным голосом отрапортовал Доггет. — Боюсь, что кто-то поторопился с отчетом… Нам пока не удалось его задержать. Но я видел его, сэр.

Так, а вот последнее — это зря.

— Что значит — вы его видели? — немедленно взъелся Керш. — Что у вас там происходит, черт возьми?

Доггет подавил вздох.

— Мы работаем. Ведем поиск. Я привлек местных вертолетчиков. Ситуация под контролем.

Предчувствие подсказывало, что теперь самое время отнести трубку на полметра от уха. Перепонку жалко. Барабанную. Но во дворе было полно народу, так что пришлось принять удар, изобразив лицом статую свободы — в смысле, нечто тупое и каменное.

— Как, скажите на милость, специальный отряд ФБР, состоящий из исключительно квалифицированных и хорошо зарекомендовавших себя сотрудников, может найти человека и тут же потерять его? — загрохотало в трубке. — Как, скажите мне? Как в принципе можно потерять человека посреди пустыни? Чему вас вообще учили, агент Доггет? Вы слышите меня?

— Да, я слышу вас, — послушно ответил Доггет. «Хотя и дорого бы дал, чтобы не слышать», — добавил он про себя.

— Агент Доггет, — продолжал вкручивать Керш, — я возложил эту операцию на вас. Вы несете за нее полную ответственность. Я жду результатов. Настоящих результатов, а не бессвязного лепета про контроль над ситуацией.

Керш бросил трубку. Малоприятная процедура получения клизмы от начальства завершилась. Ощущение тяжелого взгляда, упирающегося в затылок, осталось. Доггет нехотя обернулся — за спиной обнаружился Уолтер Скиннер. Он стоял чуть в стороне и вежливо ждал, когда Доггет освободится. Ждал, похоже, уже давно. Увидев, что Доггет закончил разговор и заметил его, Скиннер усмехнулся.

Джон Доггет никогда не жаловался на недостаток выдержки. Но всему есть предел. Бессонная ночь, сумасшедший день, трехведерная клизма от Керша, а теперь еще и эта ухмылка…

— Вам смешно? — ледяным тоном спросил он. — Это я вас так рассмешил?

Скиннер ничуть не смутился. И ухмыляться не перестал, но вблизи эта его усмешка показалась Доггету не такой уж и издевательской. Наверное, так усмехалась Кассандра, когда сбывались ее пророчества, — пока обиженные троянцы не решили сорвать на ней обиду от поражения.

— Нет, что вы, агент Доггет, — покачал головой Скиннер. — Я вовсе и не думал. Просто я наконец кое-что понял.

— И что же вы такого поняли? — Доггет изо всех сил старался прогнать раздражение, но