Флэшмен на острие удара - Джордж Макдональд Фрейзер

— Так-так, славные ребятки! — кричу я. — Где же эти «конгривы», а? Живее, парни, мы же не можем возиться тут всю ночь.

— Эти дьявольские огни здесь, о сокрушитель тысяч, — произносит чей-то голос. И точно: передо мной высилась гора ящиков, на которых я в чадящем свете факелов разглядел широкую стрелку и хорошо знакомую надпись: «Королевский завод легкого оружия. Обращаться с крайней осторожностью. Взрывоопасно. Верх».

— И с какой же стати все это великолепие тут очутилось, как думаешь? — обращаюсь я к Кутебару. — Полагаю, об этом нам может рассказать какой-нибудь мерзавец из Бирмингема, у которого карман полон долларов. Отлично, ребята, вытаскивайте их, вытаскивайте!

Пока они суетились, я подбодрил их еще одной арией из «Джона Пиля» и поскакал к дальнему краю го-дона, выходившему на море, и обозрел бухту.

Дочь Ко Дали держалась рядом, как и болтливый ниггер, указавший нам, где какие корабли расположены. Там были два парохода — дальний из них «Обручев», — три парусных судна, из коих «Михаил» стоял позади всех к северу, и один кеч. В свете луны, отражающейся на зеркальной глади моря, все они виднелись как на ладони.

— Вот это забава! — говорю я. — Мы их в два счета перетопим. Как дела, дорогая? Шикарный наряд, хотел я сказать. — Я приобнял ее, но она вывернулась.

— Станки, английский, ты должен руководить их установкой, — заявляет Шелк, и мне пришлось забыть про зрелище бухты и хор будоражащих кровь военных кличей и стрельбы, гремевший на берегу. Я поехал к рабочим, увидел вынутый из разломанного ящика станок и показал им, где его установить — у самой оконечности го-дона, как раз над скоплением шлюпок и барж, покачивавшихся на волнах в шести футах под нами.

Установить раму оказалось просто. Это, как вам известно, не более чем стальная решетка с поддержкой по бокам, на которую водружаются полутрубы, идущие от земли к верху конструкции, а на них ложатся ракеты. Никогда еще мои пальцы не работали так проворно, как тогда, когда я затягивал винты и закреплял направляющие в гнездах. Все остальные казались мне копушами, и я добродушно поругивался на них. Наконец, поручив дочери Ко Дали довершить установку, я отправился проверить ракеты.

Их к этому времени уже извлекли: темно-серые металлические цилиндры в три фута длиной с конической головкой. При виде их мне не удалось сдержать проклятия: ракеты, как я и опасался, оказались старого образца, без стабилизатора, и нуждались в пятнадцатифутовых шестах. [XLIII*] И конечно, эти шесты нашлись, упакованные в парусиновые пакеты. Я приказал принести один и стал прикреплять его к верхушке ракеты, но эта штуковина проржавела напрочь.

— Черт бы подрал этих бруммагемских[123]бездельников! — кричу я. — Больно видеть, как они порочат доброе имя британских производителей! Этак янки обойдут нас на голову. Открывайте другой ящик!

— А ну живее, сбивайте крышку, сыновья лени! — зарычал Кутебар, кипя от нетерпения. — Лежи там внутри русское золото, вы бы так не ковырялись!

— Все откроется в положенное Аллахом, отцом всякой мудрости, время, — отвечает один из всадников. — Гляди, вот они, лежат, как серебристые морские рыбы. Разве они не великолепны?

— Они будут еще великолепнее, когда отправят к Иблису те русские корабли! — ревет Кутебар. — Дайте мне шест, чтобы я мог снарядить одну из них! Что за наука! Ни один из великих астрономов Самарканда ни за что не сумел был придумать такую хитрую штуковину. Хвала тебе, Флэшмен-багадур и премудрым профессорам Англистана! Гляди, вот она, готовая отправить этих детей свиньи прямо под хвост к шайтану! — И он гордо воздел шест с ракетой, нацеленной вниз. Я безудержно расхохотался.

Прервала меня Шелк, нетерпеливо потянув за рукав, побуждая поспешить. Я не мог уразуметь, что за нужда, ибо по-моему все шло лучше некуда. Снаружи доносился шум битвы; стрельба была оживленной, но разрозненной, из чего я вывел, что русские еще не опомнились.

— У нас куча времени, дорогая, — успокоил ее я. — Как там станок? Отлично, ловко сработано, парни. Эгей, Иззат, тащи-ка сюда несколько ракет, быстрее! Разве можно томить леди ожиданием? — И я шлепнул ее по упругому заду. Не знаю даже, когда я чувствовал себя более полным сил.

Когда поднесли ракеты, в го-доне началась забавная суматоха, и я созвал всех, показывая, как укладывать ракеты на полутрубы, которые, слава богу, не проржавели.

Шелк прямо извелась от нетерпения, пока я читал ей лекцию об отрицательном влиянии ржавых поверхностей на точность полета снаряда. Странная девушка — в такие мгновения натянутая, как телеграфный провод, в то время как дома — само спокойствие.

— Во имя Аллаха, английский! — восклицает Кутебар. — Давай приниматься за дело! Смотри, вот «Михаил», на котором пороха хватит, чтобы все Аральское море сделать сухим. Ради любви к женщинам, стреляй по нему!

— Отлично, старина! Давай-ка поглядим, как тут у нас, — я скользнул взором по трубе, установленной на максимальное возвышение. — Подложите под трубу ящик, чтобы приподнять ее. Вот-вот, так. — Я подрегулировал винт дальности, и теперь коническая головка ракеты была нацелена как раз на верхушку грот-мачты корабля. — Порядок. Кто-нибудь, подайте спички.

Внезапно в го-доне стихли все звуки, если не считать свиста, с которым я последний раз прикинул прицел и осмотрелся вокруг, убеждаясь, что все готово. Я видел их: горящие рвением бородатые лица, блестящие от пота полуобнаженные тела; даже Кутебар застыл с полуоткрытым ртом, а меловое лицо дочери Ко Дали и ее черные глаза были обращены на меня. Я подмигнул красотке.

— Внимание, мальчики и девочки! — кричу я. — Сейчас папа намеревается поджечь фитилек и тут же смыться!

И за миг перед тем, как поднести спичку к запальному отверстию, я вдруг живо представил себе пятое ноября, с прихваченной морозцем землей, смеющихся и болтающих мальчишек, девчонок, закрывающих уши, и тлеющий в темноте красный огонек фитиля, фонтан белых искр и хор восхищенных «ох!» и «ух!», когда ракета разрывается над головами. Все выглядело очень похоже, если вам угодно, только вместо небольшого пучка искры повалили, как из доброй локомотивной трубы, наполняя го-дон резким, вонючим смрадом, станок задрожал, и с могучим «у-у-у», как у трогающегося экспресса, «конгрив» устремился в ночное небо, оставляя за собой хвост огня и дыма. Мальчики и девочки закричали «шайтан!» и «истагфарулла!», а папа отпрыгнул в сторону, вопя: «Получите, сукины дети!» Мы вытаращились, следя за ракетой, подобно комете осветившей ночь; вот она достигла высшей точки и стала падать в сторону «Михаила», а исчезла, пройдя далеко-далеко мимо цели.

— Проклятье! Не повезло. Отлично, ребята, тащите другую!

Весело смеясь, я подставил под трубы еще один ящик. Мы выпустили вторую ракету, но та, видно, оказалась бракованной, так как бешено завертелась в воздухе, метаясь туда и сюда, прежде чем с ужасным свистом врезалась в воду всего шагах в трехстах от нас, подняв целое облако пара. За ней последовали еще три, все с недолетом, так что мы постепенно наращивали возвышение, пока шестая не пошла прямо и точно, как алое копье, устремляясь к цели. Мы видели, как она пронеслась между мачтами «Михаила» и взвыли от разочарования. Но теперь мы хотя бы определили дистанцию, и я приказал зарядить все трубы, и теперь раздался залп целой батареи.