Атрак - Mazurenko

Она не понимала, почему это так. Но действия показывали одно и то же — все попытки нападать на Дракалеса терпели крах. Все атаки Дракалеса попадали точно в цель. Она не выходила из состояния войны, пытаясь хоть раз победить. Но ничего не получалось. Она сражалась с каким-то другим существом. И только после того, как она опустила свою саблю, всё встало на свои места — перед ней вновь стоял тот Дракалес, которого она знала. «Что это было? — спросила она, — Я как будто бы сражалась не с тобой» Ваурд, сосредоточив свой взор, отвечал ей: «Всё верно. Я поменял своё поведение, изменил тактику и замаскировал свою сущность. Ты сражалась с другим существом» И после этого он принялся ей рассказывать о знании противника, чему его наставлял в своё время Лиер. И в тот миг для Золины открылась новая сторона битвы.

А тем временем гвардейцы вирана нехотя собрались перед своим владыкой. Взоры всех воителей были погасшими, и сердца их не готовы к предстоящей войне. Даже Асаид и Вихрь тяжело воспринимали известие о том, что для окончательной победы сражение должно продолжиться. Однако, в отличие от остальных, они взяли себя в руки и подготовили свои сердца к победе. И слова Адина их подбодрили. Но вот только речи вирана исходили не из сердца, ведь внутреннее состояние управителя Южного государства было столь же хмурым, как и у остальных, а потому он не мог поделиться с ними положительным настроем. И, как итог, воинство не воодушевлялось, но даже наоборот, в какой-то мере падало духом от того, что им придётся ещё воевать. Эти слова слышали также некоторые из жителей Снугды, которые, не будучи воителями, так вовсе впали в уныние от услышанного. И скверный дух начал блуждать по этой деревне. Дракалес и Золина это почувствовали. А потому прервали познание личности противника и предстали перед приунывшими воителями. Адин уже понял, что его слова имеют не то воздействие, которое нужно, а потому перестал бесполезно сотрясать воздух, дав таким образом ваурду возможность говорить. И тогда Дракалес возвысил голос, но не прибегал к силе, а просто принялся говорить, призывая всех воителей собрать все свои силы и начать вторжение в пределы вражьего государства, чтобы окончательно победить гнев. Он обещал даровать преизбыточную силу всем, кто смело последует за ним. Он вкратце рассказал, как в прошлом великие вели свои народы на войну и какие от этого получались исходы. Он обещал, что и они испытают нечто подобное, когда присоединятся к нему. Для двоих его учеников этих слов было достаточно, так что они встали рядом со своим предводителем и ощутили тот самый прилив сил, о котором и говорил Дракалес. Теперь они не просто понимали, что завершить войну необходимо, но они желали этого всем сердцем. Куда-то ушла эта мнимая усталость, пропало нежелание что-либо делать, даже сонливость исчезла. Они были готовы идти в бой. Дракалес даже дал им слово, чтобы эти двое поделились своими ощущениями. И молодой щитник, и бывалый мечник принялись воодушевлять воинство тем воодушевлением, которое они получили сами. Так как их слова исходили из сердца, то попадали в цель — постепенно и воители вирана стали оживать. Как оказалось, среди них был и генерал Асон. Будучи в подавленном состоянии, он ничем не отличался от всех остальных. Но теперь, когда речи Асаида и Вихря затронули его сердце, он воспрянул и обрёл своё прежнее генеральское величие. Теперь, глядя на него, Дракалес видел того самого войсководителя, которым он был на протяжении всего времени. Он стал третьим, кто перешёл на сторону ваурда и принялся призывать своих воителей набраться мужества и силы, чтобы ринуться в этот бой. Так постепенно былой пожар доблести был разожжён. И только лишь один человек пребывал в унынии — сам Адин. Когда все воители встали рядом с Дракалесом, он продолжал стоять против них, как будто виран решил восстать против свои же гвардейцев. Но нет, ваурд видел, что здесь была иная причина. Да, речи Асаида, Вихря и Асона не затронули его сердце так, как других, потому что он настроил свой дух на иное дело. И Дракалес прозрел в этом толк. А потому заговорил, обращаясь к прощённому вирану: «Ты правильно думаешь. Пока мы будем находиться на территории врага нашего, твоя страна останется без надзора. И тебе нужно будет призвать к войне иных людей. Да будет так. Возвращайся в Каанхор, объяви по всему Южному государству о начале военной подготовке. Расскажи о победе в Снугде. И пусть все твои подданные знают, что здесь ведётся самое настоящее сражение. Гнев мы победим этими силами, но для того, чтобы одолеть алчность и безумие, нам понадобится ещё большее войско» Таким образом было решено разделиться: виран возвращается в столицу, а генерал ведёт остатки гвардии на штурм Северного государства.

Часть 11

По дороге Дракалес размышлял о пути познания себя, а именно над тем, как пройти его наилучшим образом. Они, эти люди, возлагают все надежды на него. Однако они так и продолжают оставаться всё таким же слабым народом. Если их послать просто в битву, они погибнут. И тогда этот путь будет провален. Но с другой стороны ему не хотелось находиться в этом мире дольше обычного. Хоть он уже попривык к этому покою, но ни на мгновение не забывал о духе войны, что бушевал в Атраке, и не упускал из виду награду, что виделась ему впереди. А потому он не мог, просто не мог допустить, чтобы Адин вернул всю свою гвардию в столицу, восполнил силы, а после ринулся на покорение Северного государства. Хотя это было бы самым лучшим решением. А теперь ему приходилось вселять в воинство Южного государства боевой дух, чтобы они могли сражаться и, в конце концов, одержали победу в этой войне, на которую они как раз таки и собрались. Может быть, это было немного нечестно. Может быть, это было не по замыслу его отца. Однако так сейчас было нужно. Оставить уже позади всю эту мирную жизнь и устремиться в Атрак на завоевание других миров. Эти мысли очень сильно увлекли бога войны. И оторвал от них могучего Победоносца Вихрь. Будучи подверженным духу бога войны, он приобрёл усиление своих чувств. В былые времена, когда он был мародёром, ему часто доводилось устраивать засады. И со временем это мастерство настолько усилилось, что он мог разгадывать чужие засады. И вот сейчас его мастерство, усиленное