Самоход. "Прощай, Родина!" - Юрий Корчевский

– А с этой что?

– Не разобрались пока. Двигатель глохнет, будем топливный насос менять.

Виктор приуныл. Его экипаж в бой ушел, а он болтается в рембазе, как… Ну, все знают, как и где.

Недалеко стоял бронеавтомобиль БА-64 – их полка, из взвода управления. Виктор подошел.

В бронеавтомобиле, маленьком и очень тесном, сделанном на шасси ГАЗ-64, вооруженном пулеметом Дегтярева, в поворотной башне сидел водитель, и слышно было, как потрескивала рация.

Виктор поприветствовал водителя:

– Скучаешь?

– А что мне делать? Если подобьют кого – хоть технарям сообщу.

Рация затрещала, и в кабину ворвался голос:

– Двенадцатый! Справа девятьсот танк!

– Понял.

Шел бой. Черт, как неудачно! Да он почти здоров – и в тылу, а совсем рядом его товарищи бой ведут. Душа рвалась туда, но кому он там был нужен без самоходки? Да и как пехотинец тоже не нужен, у него ни винтовки, ни автомата. Не с пистолетом же на фрицев бежать?

Снова подала голос рация:

– Седьмой, Седьмой! Слева пятьсот самоходка!

«Седьмой» – это позывной машины Виктора. Он так и привалился к дверце бронеавтомобиля.

Но Седьмой на связь не выходил. Что там с парнями? Его же экипаж, да командир другой. Идет встречный танковый бой, по определению кровопролитный, с большими потерями с обеих сторон, очень маневренный. В таком бою многое зависит от командира боевой машины. Коли смел, наблюдателен, расторопен – шансов выжить для экипажа больше.

Около получаса стоял Виктор у бронеавтомобиля – он слушал переговоры и пытался представить себе ход боя. А стрельба со стороны передовой была все ближе. Похоже, немец одолевает, а наши пятятся.

Вдалеке, на небольшом пригорке, показался танк. По угловатому силуэту Виктор сразу определил – T-IV, основная боевая лошадка «панцерваффе». Танк несколько раз выстрелил по селу.

Ремонтники засуетились. Бросить почти исправную самоходку нельзя, а промедлишь – сам погибнешь. Немцы могут село окружить.

Через несколько минут мотор самоходки взревел. Его погоняли на разных оборотах – двигатель работал мощно и ровно, без сбоев.

Услышав это, Виктор направился к ремонтникам:

– Сделали?

– Успели.

– Топливо и снаряды в машине есть?

– Солярку зальем – есть бочка, а снаряды сам смотри, не наше дело.

Виктор забрался в рубку.

Видимо, самоходка попала к ремонтникам сразу после боя. Бронебойных снарядов – половина комплекта, а остальных – всего шесть штук.

Решение пришло сразу. Надо выдвигаться вперед, искать укромное место и использовать его как засаду. Подпустить несколько танков поближе и расстрелять. Одно плохо – экипажа нет, а одному не управиться. Хотя бы механика-водителя и заряжающего, а за командира и наводчика он справится.

Только он начал выбираться из самоходки, как со стороны немцев прилетел гаубичный снаряд. Фронтовики по звуку взрыва уже научились определять, миномет «работает», пушка или гаубица, а также калибр.

Ремонтники повалились на землю.

– Эй, славяне! Механик-водитель нужен и заряжающий на эту машину, – Виктор похлопал ладонью по броне.

Технари переглянулись, и один поднялся:

– Я мехвод с танкового тягача.

– Я не должность спрашиваю, парень. И не водку зову пить. Танки прорвались, видишь?

– Понял, не дурак. Согласен, все лучше, чем в железе ковыряться.

– Но мне еще заряжающий нужен…

Двое технарей, не желая рисковать головой, опустили глаза.

Но разговор услышал водитель бронеавтомобиля. Конечно, разговаривали на повышенных тонах – мотор самоходки работал и шумел.

Водитель подошел сам:

– Меня берешь?

– Беру, давай в рубку. А вы чего встали? Катите бочку, заправляться будем.

Технари побежали к сараю и выкатили из него бочку. Один катил бочку к самоходке, второй нес на плече ручной насос.

Перекачивать топливо пришлось долго и по очереди. На ручке насоса менялись каждые пять минут, но упарились основательно.

Едва они успели закрыть бронелючок, как Виктор скомандовал:

– В машину!

Механик взобрался через свой люк, спереди, заряжающий – через верхний. Опять проблема – танкошлемы только у водителя бронеавтомобиля.

Виктор высунулся в люк:

– Быстро два танкошлема! Мухой!

Один из технарей забрался в разбитую самоходку и принес два шлема. Без них в бою плохо, звук мотора и выстрелы не перекричишь, а то еще и голову о броню разбить можно. СУ-85 не «шерман» с его пробковой обшивкой внутри башни.

Они быстро перезнакомились, а иначе как команды отдавать?

– Виктор.

– Мама Федюней назвала, Федор я, – представился механик-водитель.

– Иван, – коротко сказал заряжающий.

Федора Виктор в лицо уже знал, приходилось сталкиваться.

Он коротко провел инструктаж – сначала для заряжающего.

– Кулак покажу – заряжаешь бронебойным, вот они, в укладке. А ладонь с растопыренными пальцами – тогда осколочными. Они здесь находятся.

– Понял.

– Не попутай смотри. Ошибешься – времени исправить ошибку не будет.

И технику-водителю:

– Если сказал – короткая, останавливаешься. Как только выстрелю, сразу трогаешься. Если командую влево двадцать, значит поворачиваешь влево на двадцать градусов.

– В школе учил, – буркнул водитель. – Да знаю я, воевал в танке. Там команды почти такие же, только командир еще и пинается.

Было такое у танкистов в экипажах на Т-34 с 76-миллиметровой пушкой. Мехвод сидит ниже командира, прямо у его ног. Толкнет его командир носком сапога по правому плечу – поворот вправо, по левому – влево, а обеими ногами – остановка.

Движения и толчки ногами – вынужденная необходимость. Не всегда ТПУ – танковое переговорное устройство работало, а зачастую танкошлемы к нему разъемами не подключали – на первых порах разъемы заедали. При попадании снаряда в танк и пожаре – это потери драгоценных секунд. В таких случаях надо срывать с себя шлем и выскакивать из машины. Не успел за двадцать секунд – сгорел живьем.

– Коли вы такие опытные и умные, вперед! А то распинаюсь я тут перед вами…

Самоходка тронулась. Виктор до половины высунулся из люка – подходящее место присматривал. По пути увидел, как артиллеристы разворачивают у перекрестка «сорокапятку». С появлением у немцев новых танков и модернизацией старых T-III и T-IV пушка оказалась малоэффективной, только по гусеницам бить или в борт танка, если повезет. Потому как ни один экипаж, будь он в здравом уме, свой борт противнику не подставит. Но, видимо, более мощных пушек у командования под рукой не нашлось.