Некрономикон. Аль-Азиф, или Шёпот ночных демонов - Абдул аль Хазред

Я не мог оторвать взгляда от этих глаз, пока не почувствовал, что уношусь дальше, в глубины подземелья. Коридор, по которому я двигался, был нешироким и имел едва заметный уклон вниз. Однако через несколько мгновений пути он открылся в гораздо более широкий проход, который шел уже горизонтально. Я плыл по нему, то и дело минуя какие-то отвороты, очевидно, входы в боковые галереи или в какие-то помещения. Я свернул в один из них и, миновав два довольно обширных зала, вдруг очутился в огромном, просто необъятном помещении, к моему удивлению, довольно ярко освещенном. Оно было округлым по форме, стены его разбежались далеко в стороны, а свод был едва различим. Свет лился сверху шестью вертикальными лучами, очевидно, из каких-то отверстий в своде, расположенных по окружности примерно на половине пути между стенами и центром. Он частично рассеивал мрак, который, впрочем, никак мне не мешал. В центре зала, больше чем на половину человеческого роста, возвышался каменный парапет, образуя огромное кольцо, посреди которого высилась грандиозная статуя какого-то существа с совершенно невероятными контурами. Я содрогнулся от смутной догадки о том, чье изображение я вижу. Но тут взгляд мой упал на небольшую нишу в стене рядом со входом, в которой что-то поблескивало. Я подошел и заглянул в нее. В ней стояли с десяток металлических сосудов разных форм и размеров, напоминавших кувшины, а также лежала целая россыпь всяких на первый взгляд непонятных вещиц. Все кувшины были почти доверху чем-то наполнены. Я присел на корточки и взял в руки один из лежащих предметов, который оказался статуэткой, изображавшей, очевидно, воина в полном вооружении. И, едва я к ней прикоснулся, в моей голове вдруг зазвучали слова: «Все это – твое! Возьми его, и ты обретешь неслыханное богатство, ибо каждое из этих изделий пришло из далеких времен и поэтому имеет огромную ценность. Я дарю все это тебе, ибо знаю, что ты его заслужишь!» Я вновь обомлел, ибо голос этот живо напомнил мне тот, что когда-то звучал в моих снах, и я вполне догадывался, кому он мог принадлежать. Однако я совсем не испытал страха, вероятно, потому что подсознательно помнил, что все это – всего лишь видение. Я внимательно ощупал статуэтку и отметил, что она, похоже, сделана из золота. Положив ее на место, я заглянул в кувшины. Большинство из них было наполнено монетами, другие – жемчугом. Подумав, что здесь действительно лежит неслыханное богатство, я поднялся и направился к центру зала, горя желанием внимательно разглядеть статую. Но мой взгляд был вновь отвлечен лучом света, падавшим сверху вниз чуть в стороне от меня. Подумав о том, что он, наверное, выходит из той самой загадочной шахты с кварцевыми дисками, я решил сначала рассмотреть его.

Подойдя, я с удивлением увидел небольшой круглый столик на витой металлической подставке в форме виноградной лозы, украшенной листьями и гроздьями ягод. На нем стояла белая полусфера, имевшая примерно локоть в диаметре. Столб света, исходивший из отверстия в своде, падал прямо на нее. Поверхность ее была гладкой и блестящей, а из глубины проступало призрачное свечение, совсем не похожее на падавший на нее свет. Сверху ее покрывала тонкая ажурная металлическая решетка, составляя со столиком одно целое. Я сразу вспомнил рассказ старика о странных светильниках подземелья, не сомневаясь, что передо мной – именно он. Свет лился на него плотным потоком, таким ярким, что на него больно было смотреть, совсем не расширяясь книзу. Но, как я ни старался разглядеть место, откуда он изливался, я не увидел ничего, кроме белого пятна на своде. Я попробовал пошевелить столик с полусферой. Он поддался совсем легко, и я понял, что он был предназначен для переноса в любое место после того, как полусфера насытится светом.

Изучив светильник во всех подробностях, я наконец направился к кольцевому парапету, окружавшему статую, до которой от него, кстати, было довольно далеко – не меньше сорока шагов. Когда я приблизился и заглянул за него, мне на память пришли фонтаны в дворцовых парках халифов. Ибо за парапетом не было ничего, кроме клубящейся пустоты. Там был бездонный провал, тьма которого жадно поглощала лившийся в него тусклый свет. Постамент статуи возвышался посреди него, словно остров. Очевидно, он был вершиной огромной колонны, поднимавшейся из бездны. Поверхность его была плоской и представляла собой круглую площадку шагов десять в диаметре. Размеры же статуи, на которые я поначалу не обратил внимания, буквально поразили меня, едва я бросил на нее взгляд. Их совершенно невозможно было определить точно, так как они вступали в какую-то дьявольскую игру с колышущимся полумраком зала и его висящим на головокружительной высоте куполом. Они все время менялись, словно статуя отражалась в очень медленно пробегающих волнах. Это создавало удивительно реальную иллюзию, что статуя раскинулась на всю ширину зала и возвышалась до самого его свода. Находясь довольно далеко от меня, она грозно нависала надо мной, то уходя в невообразимую высь, то склоняясь прямо ко мне. От этого ее и без того причудливые очертания становились совсем непонятными, ускользая от взгляда, который никак не мог зацепиться за них. Как ни напрягал я глаза, так и не смог поймать уплывающий образ. И, решив вернуться к нему позже, заскользил дальше. Неожиданно то тут, то там пол в разных участках зала стал как бы вспыхивать неярким пламенем, и в моем сознании вдруг пронеслось, что эти вспышки указывают на что-то очень важное и, возможно, о чем-то предупреждают меня.

Наконец я миновал это огромное вместилище жутких иллюзий и продолжил путь по бесконечным мрачным коридорам. Вскоре я попал в широкую галерею, идущую, как я сразу понял, кольцом вокруг центрального зала. Ей, казалось, не было конца. Пройдя по ней полный круг, а может быть, и несколько, ибо в ней совершенно терялось чувство пройденного пути, я вдруг с удивлением, что не сделал этого раньше, обратил внимание на ее стены. В моей душе сразу вспыхнула дремавшая до сих пор алчность охотника, выследившего желанную добычу: на них тут и там виднелись большие и малые скопления письменных символов. Они располагались очень неравномерно, без всякой системы, то покрывая большие участки стен, то образуя совсем маленькие фрагменты, то тянулись одной строкой, то исчезали вовсе. Однако мой взгляд не пропускал ни одного, даже самого маленького отрывка. Я двигался вдоль стен и разглядывал эти загадочные письмена, нисколько не сомневаясь в том, что они – именно те, о которых говорил магрибский жрец. Они были нанесены на камень каким-то непонятным способом и были весьма разборчивы. Но о попытках прочтения их сейчас, разумеется, не могло быть и речи. Я понимал, что это мое призрачное путешествие лишь ознакомление с подземельем, происходящее совершенно невероятным, поистине чудесным образом.

И вот, наткнувшись на уже знакомые мне фрагменты, я понял, что осмотрел по кругу всю галерею. После этого мое путешествие стало совсем уж торопливым и сумбурным. Я двигался по каким-то проходам и закоулкам, казалось, совершенно беспорядочно, ныряя в различные камеры и залы и тут же выныривая из них, не успевая даже толком разглядеть. За все это вихревое движение я задержался лишь в двух местах. Сначала я попал в одно из тех помещений для содержания людей, о которых рассказывал старик. Изумлению моему не было предела, ибо оно было точь-в-точь таким, как он его описал. Я невероятным усилием замедлил свой полет, чтобы как следует разглядеть его убранство. Оно поразило меня своей продуманностью и сообразностью своему предназначению. Ни одно из архитектурных сооружений специального назначения, какие мне приходилось видеть, не было так искусно приспособлено к выполнению своих задач. Здесь каждая мелочь выглядела не просто так, а, казалось, была сознательно направлена на достижение общей цели. Я был совершенно уверен в том, что ни один зодчий из живущих или когда-либо живших на поверхности не смог бы додуматься до всего этого. Здесь был сооружен, по сути, целый город, способный вместить действительно множество людей и дать им возможность довольно сносно жить при условии достаточного продовольственного снабжения. Особенно поразили меня пресловутые двухъярусные желоба, по которым до сих пор струилась вода, как и тысячи лет назад.