Призыв мертвых - Джеймс Баркли

— А у тебя есть идея получше? Кто-то погибнет, зато жизни остальных мы сбережем для будущих сражений.

— Но это же не просто смерть, это конец циклов!

— Я знаю, — огрызнулся Роберто, и Нунан увидел отразившуюся на его лице внутреннюю борьбу. — Так ты поможешь мне или нет? Я брошу первую флягу.

Нунан обвел взглядом механиков: эти, похоже, решились, но, судя по лихорадочному блеску в глазах, считали, что совершают преступление. И уж совершенно точно, так думали люди, бежавшие сейчас по дороге, крича Роберто, чтобы он остановился. Служители ордена.

— Что происходит, генерал?

— Глас Бариас не согласен со мной.

— Я могу его понять.

Между тем положение легиона становилось отчаянным. Центурионы искали глазами Нунана, а тот избегал их взглядов.

— Тебе придется сделать выбор, — заявил Роберто, и голос его, намеренно громкий, прозвучал так, чтобы было слышно в задних рядах. — Окажи им реальную помощь или стань свидетелем того, как они погибнут и присоединятся к тем мертвецам.

Нунан колебался.

— У тебя нет времени, генерал. Со своей совестью будешь разбираться потом. А уничтожить их мы должны сейчас, пока кавалерия еще сдерживает цардитов и не дает им ударить по нам в полную силу. Освободи своих солдат от страха.

Нунан кивнул.

— Зажечь фитили! — скомандовал он.

— Есть, генерал, — ответил механик.

Служители ордена ускорили бег. Роберто бросил взгляд в их сторону.

— Не дай им себя отвлечь. — Он обратился к механикам. — Быстрее! По одной в каждую руку. Молитесь, когда будете бросать.

Нунан повернулся к горнисту.

— Готовься играть «выйти из боя». По моему знаку.

— Генерал? — Горнист в недоумении уставился на него.

— Выполняй! — рявкнул Роберто. — Иначе Медвежьи Когти погибнут прямо сейчас.

Фитили горели, механики приготовились. Юлий Бариас и три чтеца ордена в бессильной, но понятной всем ярости орали, срывая голоса.

Нунан почувствовал холодок внутри. Мысли его бешено скакали в такт колотящемуся сердцу, и ему едва удавалось справляться с дрожью в руках. Он кивнул горнисту, и над полем битвы прозвучал сигнал. Роберто поднял две фляги и протянул их механику, державшему фитиль.

— Да простит Бог нам этот день, — сказал он.

— Да простят нам наши друзья, — подхватил механик.

Сигнал «выйти из боя» породил в рядах мгновенную растерянность. Приказ выполнялся, но центурионы явно желали получить объяснения. Ну что ж, скоро они все поймут. И это им совсем не понравится.

— Лучше бы ты оказался прав, Роберто, — покачал головой Нунан.

— Доверься мне.

Легион начал отходить назад. Это было организованное отступление, имевшее целью быстро и без потерь создать разрыв между фронтами, сначала в четыре, а потом и в десять ярдов.

С обычным противником такой маневр, как правило, удавался легко, ибо кто в бою не радуется передышке, но мертвецы в ней не нуждались и просто тупо перли вперед, поэтому для сохранения разрыва приходилось отступать непрерывно.

Механик поджег запальные шнуры на флягах Дел Аглиоса и двух своих товарищей, которых Роберто убедил последовать его примеру. Крича, чтобы ему дали дорогу, Дел Аглиос рванулся сквозь строй к передовой линии, но был перехвачен Бариасом. В ярости глас вырвал у него флягу и отшвырнул назад, где она, разбившись, излила на траву огненный ручей, осветивший мглу.

Дел Аглиос повернулся к нему: запал на второй фляге быстро догорал.

— Если коснешься меня снова, Бариас, то сам почувствуешь пламя.

— Я служитель Всеведущего, а ты…

— А я человек, который пытается спасти свой народ и свою страну, — отрезал Дел Аглиос.

Он отпихнул Бариаса так сильно, что глас не удержался на ногах и упал на руки чтецов. В следующий миг Роберто перехватил вторую флягу правой рукой и по высокой дуге метнул ее в противника.

— Генерал, нет!

Отчаянный вопль центуриона подхватили и другие голоса. Все взоры были прикованы к жидкости, плескавшейся в летящем прозрачном сосуде. Фляга еще не упала, а Роберто уже кричал, требуя следующую. Но тут первая нашла цель, врезалась в шлем мертвого легионера из Медвежьих Когтей и разлетелась вдребезги, расплескав горючую жидкость. Жидкое, всепожирающее пламя, брызги которого накрыли пару десятков ближних мертвецов.

Еще четыре фляги почти одновременно разбились в самом центре мертвецкого строя. Послышались негодующие возгласы, но все они потонули в диком вое, исторгнутом из глоток объятых пламенем ходячих трупов. В их пустых глазах появились изумление и ужас, а в зверином вое слышался крик «почему?», Разрывавший сердце и лишивший Нунана решимости.

— Не надо больше! — заорал он. — Не надо больше огня! Когти, в атаку! Спасите все, что можете!

Теперь мертвые не сопротивлялись, а единственный среди них живой человек, татуированный цардит, оказался в ловушке. Медвежьи Когти снова перешли в наступление — они разили, рубили и расчленяли, это теперь казалось актом милосердия. Нунан был вместе с ними, впереди всех — солдаты видели, как он сбивал пламя, стремясь вернуть отчаянно вопивших мертвых людей в объятия Бога, спасти их от демонов ветра.

Но хотя теперь мертвые не давали вооруженный отпор, они обрели голоса, и эти голоса были ужасны и не сопоставимы ни с чем, что когда-либо слышали воины Конкорда. Им не оставалось ничего, кроме отчаянных попыток принести своим товарищам покой, отрубив им конечности или сломав хребты.

Впрочем, невозможность двигаться еще не означала покоя: даже выведенные из строя, валявшиеся на земле мертвецы шевелились и пытались подняться. Легионеров мутило, рвало, голова у них шла кругом, но как прекратить это, никто не знал.

— Делайте свое дело! — призывал Нунан. — Это наша работа, и мы должны ее закончить.

Он осекся, налетев на объятого пламенем легионера. Толчком щита генерал сшиб его наземь и опустился на колени, чтобы перевернуть тело и загасить пламя, зажженное с его же разрешения.

— Мне жаль. Мне очень жаль, — бормотал генерал. — Прости меня.

В следующее мгновение все мертвецы беззвучно повалились на землю. Обмякли и рухнули, так что на ногах остался только один человек. Живой. Татуированный цардит.

Над полем боя, устланным бесчисленными телами, воцарилась угрюмая тишина. В воздухе висел острый запах жженого тряпья и горелой плоти. В тусклом свете наступающего утра Нунан видел, как со стороны крепости разворачивается и направляется к ним уцелевшая кавалерия. Он поежился под осуждающими взглядами солдат, обращенными на него и Роберто Дел Аглиоса.

— Это преступление не останется безнаказанным! — выкрикнул Юлий Бариас у него за спиной.