Домик разбившихся грёз - Екатерина Дибривская

Но совсем без присмотра оставить Алю я не смог, поэтому рассказал Сашке, где её искать. Однажды именно он спас её от непоправимого, смог вернуть её к худо-бедно, но жизни, и я надеялся, что сможет вытянуть её из анабиоза ещё раз.

Мне бы только знать, что она есть, живёт дальше, а не иссыхает на больничной койке! Мне бы только знать, что она существует, что когда-нибудь она сможет оправиться от боли, если это вообще возможно!

Потому что мне самому кажется, что мне никогда не стать прежним. Стоит только вспомнить, как она кричала там, в нашем доме, который должен был стать нашим счастливым гнёздышком, как держалась за живот, и всё во мне застывает.

Если её настолько тяготит моя близость, лучшее, что я могу сделать из любви к ней, это оставить. Что и делаю.

Обрубаю все концы, чтобы сохранить крупицы разума. Её равнодушие сводит меня с ума. Её нежелание видеть меня рядом — угнетает. Даже не знаю, кого я спасаю в первую очередь. Думаю, вряд ли кто-то сможет осудить меня за мою слабость, но сильным я быть больше не могу.

Не в ближайшее время.

Я снова бросаю взгляд на экран телефона, чтобы посмотреть на время, а вижу только значок уведомления почты.

Она написала мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Зря я не сдержался, напомнил лишний раз о себе, но мне казалось важным, чтобы она знала, я желаю ей счастья и не стану вставлять палки в колёса.

Открываю короткое послание и перечитываю трижды.

— Можно как-то объехать пробку? — спрашиваю у водителя такси.

— Не переживайте, километра четыре, и затор рассосётся. Поспеем к самолёту.

— К чёрту самолёт, — отмахиваюсь я, чувствуя напряжение, — до склифа едем. Чем быстрее, тем лучше.

Водитель смеётся, но ловит в зеркале заднего вида мой взгляд. Мне совершенно не до шуток. Снова и снова набираю номер Али — не доступен! Звоню сыну — тот же раздражающий механический голос.

— Да что тут со связью?! — рычу на бесполезный кусок пластика.

— Центр. Репетиция парада. — неожиданно делится водитель. — Из-за этого и пробка, и связь глушат. А до склифа вы дворами минут за пятнадцать дойдёте. Вот в ту сторону и держитесь наискось.

Смотрю на экран навигатора. Пробке не видно конца и края, попытки дозвониться не венчаются успехом, а времени в обрез.

Моё состояние можно легко понять, если заглянуть и перечитать снова её письмо. Глупая девчонка способна уничтожить меня! Мозг воспроизводит в памяти текст, и я надеюсь, что переиначиваю смысл.

Ведь если я всё понимаю верно… Аля снова затеяла глупость. И я просто обязан её остановить.

Водитель был прав. Я дохожу дворами чуть больше, чем за пятнадцать минут. Запыхавшийся и весь на нервах, врываюсь в палату и застываю. Аля стоит посредине, сосредоточенно разглядывая свою руку.

— Аля, — тихо зову я, лишь бы не дёрнулась и не порвала вену.

У тонкого запястья завис катетер с иглой, нацеленной изорвать кожу.

Девушка поднимает на меня глаза. Я подхожу ближе. Очень медленно.

— Убери, Аль, — прошу я. — Не надо.

Вижу, как трясутся мелкой дрожью её крохотные руки. Глупая, что же ты делаешь?

— Алекс? — она облизывает пересохшие губы и жалобно морщится. — Разве ты не уехал?

Я смотрю на её трясущуюся руку, удерживающую катетер. Почему эти чёртовы иглы такие огромные?

— Не надо, Аль, хватит, — подхожу к ней близко, почти вплотную, и она застывает.

— Думала, что смогу… — шепчет тихо. — Но я не могу, понимаешь? Я так устала, Алекс… Мне очень больно. Мне так больно, что я совершенно забыла о самом главном. Я забыла, что тебе тоже больно, Алекс.

Она всхлипывает. Я глаз не могу отвести от чёртовой иглы, которую девчонка держит около чёртовой руки.

— Мы уже ничего не исправим, если ты сейчас наделаешь глупостей, понимаешь?

— Разве мы можем исправить то, что произошло? Ты понимаешь, Алекс, что наше чудо, едва ли не единственную надежду, светлый шанс, что у нас будет ребёнок, просто взяли и отняли у нас? Ты понимаешь, что я совершенно не знаю, как жить с этим дальше, когда все мои мечты разбиты в пух и прах… Я больше не могу чувствовать всю эту боль…

— Мы не можем отменить прошлого, но мы можем научиться с этим жить, — успокаиваю её, хотя самому мне до спокойствия, как до Луны. — Всё будет хорошо, слышишь? Тебе больше нечего бояться.

— Ты всё ещё любишь меня?

— Конечно, не сомневайся. Я знаю, малышка, что подвёл тебя…

— Нет, Алекс. — она качает головой. — Это я подвела тебя. Когда мы были так нужны друг другу, я просто отталкивала тебя…

— Мы всегда будем нужны друг другу, — говорю ей. — Аль, мне нужно взять эту штуку, ладно?

Протягиваю руку, крепко сжимаю её пальцы, забираю нелепое орудие вреда и тяну девушку в свои объятия.

— Аль, пожалуйста, никогда больше не делай этого. — тихо прошу, вдыхая запах её волос. — Ты — моё сердце, моя жизнь. Я люблю тебя.

Она обвивает моё тело руками, скрещивая их на спине. Я целую её губы, наконец позволяя себе расслабиться, поднимаю взгляд и вижу в дверях палаты Сашку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не знаю, как долго он там стоит, но ему не нравится происходящее. Сын сжимает кулаки, поигрывая желваками, но я осаживаю его взглядом. Пришло время расставить все точки. Но сначала Аля, которая ластится ко мне в поисках утешения.

— Прости, пожалуйста, я больше не буду вести себя так глупо. Думаю, я просто…