Великое избaвление - Элизабет Джордж

А как они оба носятся с этой маленькой ведьмой! Ладно, леди Хелен не в чем упрекнуть, она ведь не знает всех фактов о Джиллиан Тейс, но о чем только думает Линли? С каких это пор убийце устраивают прием по высшему разряду?

– Вы увидите, Роберта сильно изменилась, – предупредил ее Линли.

Эти слова насторожили Барбару. Что он задумал? О чем он говорит? С какой стати подготавливает ее к встрече с сестрой, если им обоим отлично известно, что они виделись три недели назад, когда вместе убили Уильяма Тейса?

– Да, понимаю, – тихо, почти беззвучно ответила Джиллиан.

– Ее временно поместили в клинику для душевнобольных, – негромко рассказывал Линли. – В связи с ее признанием в убийстве и отказом говорить возник вопрос о ее вменяемости.

– Как она?.. Кто?.. – Джиллиан пыталась подобрать слова, но это было ей явно не по силам.

– Все бумаги подписал ваш кузен Ричард.

– Ричард? – Ее голос становился все тише.

– Да.

– Ясно.

Все смолкли. Барбара с нетерпением ждала, когда же Линли наконец примется допрашивать эту женщину. Она не могла понять, что его останавливает. Что он делает? Беседует с ней так внимательно, озабоченно, словно эта девушка – жертва преступления, а не преступница!

Барбара искоса поглядывала на Джиллиан. Да уж, эта умеет манипулировать людьми. Ей потребовалось лишь запереться на несколько минут в ванной, и теперь все они делают именно то, чего она хочет.

Затем ее взгляд вернулся к Линли. Почему Линли приказал ей вновь заняться расследованием? Барбара видела только одну причину. Он хотел раз и навсегда указать ей ее место, унизить ее, ткнуть носом в очевидный факт: даже такая дилетантка, как леди Хелен, справилась с делом лучше, чем эта свинья Хейверс. После этого он отправит ее в патрульную службу – навеки.

Все ясно, инспектор. Осталось лишь дождаться возвращения в Лондон. И пусть Линли и его прелестная леди исправят ее ошибки.

Она заплетала волосы в две длинные светлые косы. Вот почему она казалась такой юной, когда впервые появилась в Тестамент Хаусе. Она ни к кому не обращалась, но сама поспешно оглядывала собравшихся, пытаясь понять, можно ли им довериться. Приняв наконец решение, она назвала только свое имя – Грэхем, Нелл Грэхем.

Разве он не догадывался с самого начала, что это вымышленное имя? Кто-то обратился к ней, и она не сразу отозвалась – уже это выдало ее с головой. И какой печальной она казалась, когда сама произносила это имя. И как она плакала, когда он впервые вошел в ее тело, шепча ее имя – «Нелл» – в темноте. Да, то было не ее имя – но разве он не догадывался об этом, не догадывался с самого начала?

Что привлекло его к ней? Сперва та детская невинная радость, с какой она приняла уклад Тестамент Хауса. Ей нравилось учиться, она всей душой отдавалась общественной работе. Более всего Джонаса восхищала ее чистота, чистота, позволившая ей начать новую жизнь, избавиться от дурных воспоминаний, от личной вражды. Она просто решила, что в ее новом мире ничему дурному не будет места. И ее вера в Бога – не бьющая себя в грудь показная набожность неофитов, а спокойное приятие некоей высшей силы – это тоже трогало его. И, наконец, ее твердая вера в его способности, в то, что он непременно осуществит задуманное, слова, ободрявшие его в часы отчаяния, любовь, дававшая ему приют.

И сейчас Джонас Кларенс отчаянно нуждался в ней.

Ему понадобилось двенадцать часов, чтобы полностью, беспощадно проанализировать свое поведение и оценить его по достоинству: подлая, непростительная трусость. Он бросил жену, бросил свой дом и бежал, сам не зная куда, бежал, чтобы не столкнуться лицом к лицу с тем, чего он страшился. Но чего же ему бояться, ведь Нелл – как бы ее ни звали на самом деле – все равно остается той прелестной девушкой, которая всегда была рядом с ним, внимала каждому его слову и с нежностью обнимала его по ночам. Нет в ее прошлом никаких чудовищ, которых ему следовало бы страшиться. Она была и осталась той, какой он ее знал.

Это истина, и он знал это, он чувствовал это, он верил в это. Дверь в клинику для умалишенных растворилась, и Джонас, быстро поднявшись, решительно прошел через центральный холл, чтобы быть рядом со своей женой.

Линли скорее угадал, чем почувствовал, как, войдя в клинику, Джиллиан сбилась с шага, походка ее замедлилась. Он подумал было, что она – и это вполне понятно – боится встречи с сестрой после стольких лет, но тут увидел, как взгляд Джиллиан остановился на молодом человеке, который шел навстречу им через холл. Линли обернулся к Джиллиан, чтобы спросить ее, кто это, и замер, увидев на ее лице выражение неописуемого ужаса.

– Джонас! – выдохнула она, отступая.

– Прости меня. – Джонас Кларенс потянулся к ней, но коснуться так и не решился. – Прости меня, Нелл. Я так виноват перед тобой. – Глаза его потускнели, словно он несколько ночей не спал.

– Не называй меня так. Нелл больше нет. Он словно не расслышал.

– Я провел всю ночь на скамейке на вокзале Кингз-Кросс. Старался разобраться во всем этом, понять, можешь ли ты любить человека, который оказался таким трусом, что бросил свою жену в тот самый момент, когда она больше всего нуждалась в нем.

Джиллиан ответно потянулась к нему, коснулась его руки.

– Возвращайся в Лондон, – выдохнула она. – Прошу тебя, Джонас.

– Нет, не проси меня об этом. Это было бы слишком легко.

– Пожалуйста! Заклинаю тебя. Ради нас обоих.

– Я вернусь только вместе с тобой. Иначе – нет. Зачем бы ты ни приехала сюда, я тоже должен быть здесь. – Он посмотрел прямо в глаза Линли. – Могу я остаться с моей женой?

– Как решит Джиллиан, – ответил Линли, отметив, что молодой человек невольно вздрогнул, услышав это имя.

– Оставайся, если хочешь, Джонас, – шепнула она.

Он улыбнулся жене, легонько дотронулся до ее щеки. Его взгляд не отрывался от ее лица, пока из бокового коридора не послышались голоса, возвещавшие приближение доктора Сэмюэльса. Врач нес целую стопку медицинских карт, которые он на ходу передал сестре, и быстрыми шагами направился к посетителям.

Молча, без улыбки, он оглядел собравшихся, ничем не выдав своего отношения к появлению сестры Роберты Тейс. Верил ли он, что в состоянии его пациентки теперь произойдут перемены?

– Инспектор, – не здороваясь, проговорил он, – вам совершенно необходимо приводить с собой такое количество людей?

– Совершенно необходимо, – спокойным голосом ответил Линли, надеясь в глубине души, что врач успеет оценить состояние Джиллиан и не станет устраивать скандал, пытаясь выставить их из больницы.

На виске психиатра набухла жилка. Очевидно, он привык, что посетители относятся к доктору с любезностью, переходящей порой в заискивание, и теперь он разрывается между желанием указать Линли на дверь и необходимостью провести запланированную встречу двух сестер. Верх взяла забота о здоровье Роберты.