Пилигримы войны - Константин Горин

– Чувствую себя гребаным Моисеем, – прервал его мысли Свят, почесывая грязную голову.

Якут не смог сдержать смех. Захихикал, прикрывая рот ладонью.

– Что?

– Будем отбирать праведных от козлищ?

– Да, козлищ здесь хватает, – нервно усмехнулся Нестер. – Да их и в Остроге полно, если честно. Только боятся высовываться.

– Значит, нет на матушке-Земле достойных?

– Я этого не говорил.

– Погодите, погодите, дайте доку договорить.

– «Параллельная» Земля, готовая принять людей… так просто… это не в наших силах…

– Эй! Эй!

Они закричали одновременно. Бросились к «Колосову», но голограмма исказилась, проглатывая последние слова, на глазах распадалась на фрагменты, зависшие в воздухе. Ослепительный белый свет заполнил комнату. Полоз потерял всяческую способность видеть и чувствовать, и огромный слепящий шар оглушительно лопнул в его голове…

Полоз

– Здравствуй, Полоз. А ты поднялся. Глянь, уже командир.

Он не сразу его узнал. Маркиз зарос бородой, русой, с еле заметной рыжиной. А так не отличишь от бармалея – те же шаровары, мягкие юсовские ботинки, только «арафатка» на голове. Стоял на коленях, как вся группа, взятая ими полчаса назад, на перевале Джабель.

Полоз подал знак – его вытащили из общей кучи.

– Никак, признал?

А еще улыбка. В тридцать два зуба, белоснежная, чуть издевательская.

– Командир, это что за хрен с горы? – Рысь приблизился, держа СВД на сгибе локтя. – Где так по-русски говорить насобачился?

– Хорошо стреляешь, брат, – улыбнулся Маркиз, двинул заложенными на затылок руками.

– Шайтан тебе брат, – огрызнулся Рысь. – Гляди, братанов твоих уже пакуют.

Бармалеев ловко засовывали в машины. Опускали руки, заводили за спину, вязали пластиковой вязкой, надевали на голову мешок.

– А меня тоже в мешок засунешь?

Говорить с ним было мерзко. Будто окунули вниз головой в нужник, да еще подержали для верности. Как он мог? Что творилось в этой голове, когда сбежал он, пройдя в аэропорт по поддельным документам, когда туристический лайнер увозил его в Штаты? Ладно, сбежал, затерялся, скрылся от страны, бывших сослуживцев и вездесущей «конторы». Поманили большие деньги, к которым он всегда испытывал слабость. Сколько помнил Полоз, тогда еще зеленый новичок в «спецуре», Маркиз получал свой конверт за боевые с чуть презрительной, снисходительной усмешкой. Мол, работаем за гроши от благодарной Родины. Деньги не пахнут? Что заставило его даже не предать Родину, кому нужны высокопарные слова? Он давно ее предал, когда обменял на юсовский паспорт и безбедную жизнь там, в сытом обществе «победившей демократии». Снова взять в руки оружие. Стрелять в своих, чтоб даже мускул на лице не дрогнул…

– Пакуйте, – не своим голосом произнес Полоз.

Машины неслись меж песков и гор Республики, взрыхляя собой барханы. Стороной от основных троп боевиков, внимательно разглядывая окрестности, на предмет случайно забредшей группы. Полоз скользил глазами по песку, но потом понял, что все равно ничего не видит, – слишком душила его обжигающая ненависть, пополам смешанная с брезгливостью.

В селении Дута их уже ждали. На окраине селения затолкали группу в прочный глинобитный сарай. Оставили под усиленной охраной. Допрос, даже первичный, в приказ не входил. За этой группой давно установили наблюдение – опытные наемники, шли с территории Ирака. Постоянного места дислокации не имели, но, по данным разведки, их давно перекупили Арабские Эмираты. География – все «горячие точки» Ближнего Востока. И не только.

Ночь была душной. Или Полозу просто так казалось? На улице переговаривались по-арабски солдаты правительственных сил, приданные группе Полоза в помощь. Он сидел за столом в низком маленьком доме, временно освобожденном от жителей. Обстановка была бедной, если не сказать убогой. Полосатые коврики ручной работы, портрет Президента в углу, рядом – множество табличек с зеленой арабской вязью.

Наконец он решился. Пошел на существенное нарушение приказа – никаких допросов. Чувствовал противную дрожь в руках, но все равно выглянул за дверь, скомандовал коротко:

– Приведите.

Маркиз мотал головой – пыльный черный мешок с него сняли, но последствия еще ощущались. Он постоянно отплевывался. Сел на стул напротив Полоза, широко расставив ноги.

– Так и знал, что ты не удержишься.

Полоз смотрел на него, не мигая.

– Что, хочешь узнать, как я до жизни такой докатился? Мораль прочтешь, о присяге на верность Родине? Не трудись. Для меня это все пустой звук. Я – человек новой формации. Космополит. Где вкусно кормят, там и дом.

– Ну и как, вкусно накормили?

Полоз разрывался надвое. Одна его часть брезговала говорить с ним, и Маркиз это чувствовал. Другая открывала рот и произносила слова. Потому что действительно хотела узнать – зачем.

– Да уж лучше, чем в «конторе». – Маркиз сплюнул на пол. – Я теперь американский гражданин, Америка правила миром. Требую консула.

– Ты наемник. У наемников нет родины.

– А ты?

– Я давал присягу. И честно служу своей стране.

Маркиз захохотал. Он смеялся заразительно, до слез. Вытирал глаза плечом, смотрел на Полоза и начинал хохотать снова. Полоз ждал. Наконец Маркиз отсмеялся, посмотрел на него.

– Вот именно – служишь. Как дворняга – за миску сраной каши без мяса и голые кости. – Он неожиданно посерьезнел, говорил зло, выплевывая слова сквозь зубы. – Тебе говорят «фас» и ничего за это не дают. Так, кидают подачку, чтобы с голоду не подох. А жирные коты тем временем стерлядку в сметане едят. Облизывают усы, смотрят на тебя, такого дурака, и слюни вытирают. Пока ты по пескам носишься, землю носом роешь, их дочки и жены в Европах жируют, не знают, чем себя еще занять, чтобы выдумать такое заковыристое. Греют тельца на белом песочке в какой-нибудь Доминикане и на островах Фиджи, с «Маргаритой» в руках, кошечкам маникюр делают, на персональных яхтах катают в три этажа. Сынки по Москве на «геликах» гоняют, с ветерком. А собьют быдло, ну и ладно, папик заплатит. А я так не хочу! Понял меня? Не хочу за них своей башкой рисковать, чтоб мне потом гроб сосновый под рассейским флагом, и никто обо мне не вспомнит на следующий день. Если подыхать, то с осознанием того, что жил как человек, бабки не считал, швырял их направо и налево, баб драл, сколько хотел и кого хотел!